Договорится с Хеймитчем оказалось проще, чем я думал. В этом году он был не в себе, пожалуй, дальше больше, чем в прошлый раз. Еще бы, в этот раз на арене окажутся многие из его друзей. Кого-то он видел в качестве трибутов ранее, с кем-то, как с Рубакой, проводил много времени в Капитолии во время игр. Если сам Хеймитч был победителем Пятидесятых Голодных Игр, то они знакомы уже около двадцати пяти лет. Даже вообразить себе не могу, каково это провожать своих друзей на арену и знать, что, скорее всего, они уже не вернуться. Именно поэтому, Хеймитч кажется каким-то отстраненным, словно в его голове уже идет какой-то бой, выиграть который он пока не может.
Когда я спрашиваю Хеймитча можно ли встретиться с Цезарем Фликерман, он даже не пытается противится этому, хотя и интересуется зачем. На этот вопрос ответ оказывается найти не так и сложно. Я говорю, что хочу попробовать выяснить настроение капитолийцев относительно Китнисс. Конечно, это задача Хеймитча найти тех, кто поможет вытащить Китнисс с арены, но, кажется, он не возражает. Я благодарен ему за то, что он полностью согласен, что победить должна именно она. Даже сейчас, глядя на Хеймитча, мне кажется, что хоть он и не озвучивает это, он готов сделать все, чтобы победителем Семьдесят Пятых Голодных Игр стала Китнисс Эвердин. И то, что он согласился помочь встретится с Цезарем до интервью, было лишним тому подтверждением.
Главная сложность была в том, чтобы выйти с двенадцатого этажа Тренировочного центра, где находились наши комнаты. Сам Хеймитч мог разгуливать хоть по всему Капитолию, но меня это явно не касалось. Не знаю, что он сделал (или все-таки среди друзей Хеймитча не только бывшие победители?), но спустя час после моей просьбы на пороге появились Хеймитч и двое безгласых. Он сообщает, что сейчас Цезарь Фликерман находится в Тренировочном центре, скоро интервью, и сейчас к нему идет подготовка полным ходом. Около лифта никого нет, а он пока побудет в моей комнате. Говорит, что проследит за тем, как безгласые выполняют работы по уборке, но я больше чем уверен, что едва я окажусь в лифте, он будет нарочито громко изображать нашу с ним активную подготовку к интервью так, чтобы ни у кого не возникло сомнения, что мы оба сейчас только этим и заняты.
Цезаря я нахожу на первом этаже там, где во время интервью находятся трибуты. Здесь почти никого нет из служащих. Разве что несколько безгласых помогают что-то устанавливать телевизионщикам. Я стараюсь не обращать на них внимание и стараюсь напустить уверенный вид, словно имею право здесь находится. Надеюсь, что получается достаточно убедительно. Цезарь Фликерман проводит интервью уже более тридцати лет, кто, как не он, легко может разгадать фальшь.
Фликерман, как всегда, выглядит ярко. Даже если учесть, что сейчас он не под объективами телекамер. Но кажется, что за столько лет, это уже вошло в привычку - быть таким. Хотя, если учесть, что все капитолийцы особое внимание уделяют своему внешнему виду, не удивительно, что Цезарь так выглядит всегда и везде. Почему-то лезут воспоминание о том, как отзываются жители нашего дистрикта о капитолийцах, как сам посмеивался над жеманными манерами Эффи. Пытаюсь их прогнать, чтобы настроится на конструктивный разговор с Фликерманом. Это единственный шанс узнать хоть что-то о том, как настроены капитолийцы перед Квартальной Бойней. Конечно, капитолицы любили Китнисс, но сейчас, по мимо нее, на арене будут и другие их любимчики. Какой у нее шанс перед другими победителями прошлых игр? На кого сейчас будут ставить спонсоры? Не предпочтут ли они того же Одэйра Китнисс?
- Цезарь, рад тебя видеть вновь, - стараюсь, чтобы слова звучали как можно искренне. Думаю, это не так и сложно, ведь Фликерман, хоть и капитолиец, не кажется мне таким ужасным. С ним легко разговаривать, а, главное, он является важной поддержкой на интервью. - Нет, что ты, я не собираюсь разочаровывать зрителей, ведь они ждут очень интересного интервью.
Представляю, как сейчас капитолийцы искренне переживают, что 23 их любимчика уже никогда не появятся на экране, даже не думая о том, в какой ад им предстоит вернуться по воле Капитолия.
- Предстоит интересный сезон, не правда ли? - говорю я, думая, что для начала надо просто побеседовать, прежде, чем переходить к важным для меня вопросам. - Каково это вновь брать интервью у бывших победителей?

Разговаривать с Цезарем интересно, если забыть о том, что большая часть его собеседников погибают на Голодных Играх. Интересно, как ему списаться по ночам? Думает ли он перед интервью, что этот человек, возможно, умрет? Или капитолийцы никогда не задумываются об этом? Для них Голодные Игры это развлечение, на каждого трибута делают ставки, и гораздо важнее, какая ставка сыграет, чем то, жив ли останется трибут. Хотя, может быть, Цезарь так спокоен именно потому, что слишком много его бывших респодентов мертвы? Когда счет Голодных Игр, которых ты видел, около полсотни, может быть, уже не осознаешь, как много людей погибло в угоду Капитолия? Я осознал, что такое Голодные Игры, когда мне было лет пять. Помню, как братья потащили меня смотреть очередной сезон Игр. Родители не возражали, впрочем они и не могли это сделать: все обязаны смотреть Голодные Игры. Но первый сезон, который я хорошо помню, был шестьдесят седьмой. Мне тогда было девять, и я уже понимал, что скрывается за яркими интервью, парадом трибутов и кровавыми драками на Арене. До первой жатвы было еще три года.
Заставляю себя не думать об этом, и пытаюсь представит, что Цезарь Фликерман мой старый знакомый, и мы находимся где угодно, лишь бы не в Капитолии. В прошлый раз, на интервью, это помогло. Как и то, что Цезарь всегда умеет поддержать собеседника. Вот и сейчас, словно на интервью, он сам начинает разговор, и мне становится гораздо легче его подхватить:
- Не может быть, - говорю я и смеюсь. - Или ты мне просто льстишь? Очень трудно поверить в это.
Надеюсь, он понимает, что я не лукавлю, ведь капитолийцем это свойственно. Капитолицем присуще позерство. Я вспоминаю, как вели они себя, когда в конце Тура Победителей мы прибыли в президентский дворец.
- Я уверен, что симпатия большинства на стороне Китнисс, - говорю осторожно. Постепенно приближаюсь к главному вопросу, который мне интересен. Важно понять, как много человек в этот раз готовы стать спонсором Китнисс. Сейчас их помощь намного важнее, чем год назад. - В этом году слишком много победителей. Тяжело будет спонсорам сейчас выбирать.
Надеюсь, я угадал, и капитолийцев действительно заботит этот заботит уже сейчас. Если на других играх сначала требовалось увидеть хотя бы результаты индивидуальных показов, чтобы понять, на кого можно делать ставки, то теперь всех трибутов уже знают. Каждого из нас уже видели на Арене.
- Взбудоражили? - Подхватываю я. Цезарь молодец. Не знаю, как у него это получается, но он очень ловко умеет вести разговор. - Никто не ожидал, что кто-то из победителей вновь вернется на Арену, а тут двадцать четыре человека.
Погибнуть двадцать три победителя, - хочу добавить я, но молчу. Цезарь итак должен это понимать, а я здесь не для того, чтобы взывать к чей-то совести.
- Мне нечего от тебя скрывать, - я поднимаю руки вверх, словно этим жестом хочу показать, что полностью доверяю ему и готов говорить откровенно. - Я думаю, что за семьдесят пять лет такого еще не было. Признайся, даже тебе такое еще не доводилось - брать интервью у тех, кого когда-то ты сам называл победителем на церемонии. Президент Сноу действительно удивил всех объявлением о Квартальной Бойне. На интервью такое говорить нельзя, - я замолкаю, надеясь, что эта пауза вызовет у Цезаря еще больший интерес. - Но все-таки я чувствую, что мы больше не увидимся после интервью, я считаю, что победительницей Семьдесят Пятых Голодных Игр должна стать Китнисс.
Говорить правду легко. Точно также я ощущал себя, когда пришел к Хейтмичу после объявления условий Квартальной Бойни. Уже тогда я был уверен, что не вернусь живым, теперь же еще больше убежден в этом.
- Как думаешь, какие шансы победить у Китнисс? - Моя забота о Китнисс вряд ли у кого-то может вызвать сомнения. К тому же, после того, как президент Сноу прибыл в Дистрикт 12 и встречался с Китнисс, она искренне старается мне подыгрывать. Получается не очень, но капитолийцам с ее стороны, кажется, хватает и этого. Со мной проще - я говорю то, что думаю и чувствую.

- Ведь раньше такого не было, - говорю я, решая, что следует и дальше поддерживать разговор с Цезарем именно в этом ключе. Конечно, прошлый сезон Голодных Игр наделал много шума, и сам Фликерман принимал в этом участие. Чего только стоит выбор свадебного платья Китнисс, которое показывали в прямом эфире, а жители Капитолия голосовали за понравившийся вариант. Не представляю как эти же жители Капитолия будут смотреть на то, как Китнисс пытается выжить на арене второй год подряд. - Не было такого ажиотажа. Да, конечно, победителя всегда обсуждали добрые полгода, но тут победителей оказалось двое, к тому же эта свадьба...
Когда мы возвращались с прошлых Голодных Игр, Китнисс призналась, что президента Сноу крайне раздосадовало случившееся, и единственное, что можно предпринять в таком случае, изобразить безумную любовь. Но во время Тура победителей Китнисс пришлось признаться и в том, что президент Сноу не оценил ее актерских данных. Но сейчас мне важно было знать, насколько это оценили жители Капитолия. Конечно, среди них довольно много пустоголовых, которые клюнули на удочку, даже если бы Китнисс не старалась. Сноу хотел, чтобы мы убедили дистрикты, капитолийцы итак с радостью обсуждали нашу историю.
Я стараюсь не думать о том, что для меня стоило принять то, что со стороны Китнисс это всего лишь игра в угоду Сноу, и вновь решаю, что даже в таком случае, это может ее спасти. Несомненно, Китнисс не может не вызывать симпатию у капитолийцев. Но в этом и главная проблема. Капитолицы часто делают из победителей Голодных Игр любимчиков для себя. Цезарь прав, победители прошлых лет любимы многими капитолийцами. Возможно, жители дистриктов и поддерживали Китнисс, вот только большинство из них никудышные спонсоры.
- Цезарь, скажи, - мне вдруг в голову приходит одна мысль. Я знаю, у нас времени на разговор не много, но все же мне интересно. Возможно, это поможет правильно вести себя на арене и до нее так, чтобы победительницей стала Китнисс. - Что было бы, если бы я не вышел сейчас заместо Хеймитча? Как ты думаешь, как бы относились к такой паре трибутов из Дистрикта 12, как Хеймитч и Китнисс?
Интересно, а Хеймитч бы занял мое место, если бы первым вытянули мое имя? Он обещал, что нет, но зная настойчивость Китнисс. Впрочем, в этом плане он был больше согласен со мной, чем с ней, спасать надо ее. Не знаю, что двигает Хеймитчем, но пока наши с ним цели совпадают.
- Тяжело им придется, - говорю я так, словно действительно жалею "бедных" капитолийцев. - Много здесь ходило разговоров во время Тура победителей?
Наверняка его показывали в очень урезанном виде. Как раз предпочтение отдавалось кадрам, где мы с Китнисс просто махали руками перед камерами или читали заготовленные Эффи карточки. Но так даже лучше, капитолийцы не должны заподозрить в действиях Китнисс что-то подозрительное, об этом Сноу явно позаботился.
- Вы же его транслировали? - Еще бы не транслировали. Цезарь, наверняка, тоже выходил в эфир, давая какие-то комментарии, не скупясь на шуточки, так любимые жителям Капитолия.
- Я всегда беспокоюсь о ней, - в отличии от Китнисс, которая вынуждена разыгрывать весь этот спектакль ради Сноу, я говорю правду, поэтому не сомневаюсь, что Цезарь мне поверит. Интересно, а он верит Китнисс? Да, многих капитолицев легко было обмануть, но Фликерман довольно проницательный. - Я прекрасно понимаю, Цезарь, что в этот раз президент не допустит повторения прошлого сезона, и не ставлю на себя. Глупость? Почему же? Цезарь, ты и сам прекрасно знаешь, что шансов у меня не много.
Впрочем, их было также мало и в прошлом сезоне Голодных Игр, если бы не Китнисс. Каждый житель Панема видел это, смотря прошлый сезон.
- Здесь слишком много соперников. Но они намного опытнее и сильнее, чем были в том году. Конечно, я беспокоюсь о Китнисс.