То, чего он всегда так страстно желал, а именно чтобы его любили другие люди, в момент успеха стало ему невыносимо
© Патрик Зюскинд. Парфюмер. История одного убийцы
- У президента менее насыщенное расписание, чем у меня, - стонет Одэйр, изучая лист, который эскорт, как всегда, положила рядом с утренним кофе. Относительно утренним, так как вчерашний вечер по обыкновенно перетёк в ночь, и мальчик проспал до полудня. Больше всего Мэгз раздражает наигранная стыдливость капитолийцев, из-за которой публичные мероприятия отложены до тех пор,  пока Финнику не исполнится шестнадцать. Все банкеты и вечеринки устраиваются за закрытыми дверьми без доступа журналистов. Сути дела это не меняет, зато успокаивает совесть столичных святош, которая и без того пребывает в коматозе.
- Сильно в этом сомневаюсь, - отзывается Мэгз, глядя на протеже поверх новостного планшета,- не говоря уже о том, что президент работает головой, а не, - покашливание прерывает её речь, но в следующий момент ментор уверенно продолжает, как будто и не было никакой запинки, - лицом, и следовательно, больше устаёт, - Фланаган и сама бы предпочла качаться в гамаке на заднем дворе своего дома в деревне Победителей или даже вести урок в школе профи, чем торчать в Капитолии, приглядывая за малолетним шалопаем. С тех пор, как закончились 65-ые Голодные Игры, все её планы пошли прахом, но разве она жалуется? Одэйр же подобен японскому ребёнку, которому до пяти лет всё разрешали, а после пяти - стали всё запрещать. У Финника и в школе профи было не особенно много свободного времени, но после Жатвы его запас непреклонно стремится к нулю. 
- Да здравствует президент! - кривится свежеиспечённый Победитель. Судя по тону Финника, он бы с большим воодушевлением пожелал Кориолану скоропостижной гибели, нежели долгих лет жизни. Впрочем, нужно отдать старому кровопийце должное. Посадив Одэйра в клетку, Сноу дал ему в руки и ключ от неё, указав на слабое место капитолийцев, а именно - вездесущие сплетни. Вопреки насмешкам Фланаган, у Финника есть голова на плечах, и он умеет ей пользоваться не только в качестве модели для фотографий. То, что молодой человек довольно быстро вошёл во вкус, научившись выуживать информацию, как тунца во время нереста, порядком нервирует его самого. Странно получать удовольствие, когда тебя используют.
- Ты же хотел славы, - напоминает Мэгз, хрустя круассаном, - теперь не делай вид, что армия поклонников, требующая внимания, тебя раздражает.
- Такое ощущение, что я живу для них, а должно быть наоборот, - ворчит Одэйр, - мне полагается отпуск или как?
- И где ты его проведёшь? - небрежно интересуется Мэгз, - Капитолий у тебя, видите ли, в печёнках сидит, а в Четвёртом ты со всеми рассорился.
Финник приоткрывает рот, чтобы ответить, но стушёвывается и хмуро пялится в чёрную гущу на дне чашки. Мэгз некоторое время продолжает увлечённо читать новости, но спустя четверть часа молчания смотрит на подопечного и понимает, что хватила лишку.
За плечом её трибута висит репродукция*, которую подарил один из спонсоров. Одэйр не слишком увлекается искусством, но от подарков не отказывается, поэтому всё-таки нашёл для картины место. Фланаган сомневается, что юноша глянул на древний шедевр хотя бы дважды. А зря. Присмотревшись, Мэгз решает, что место этой картины где-нибудь в дальней, а не публичной комнате. Хотя внимательность капитолийцев её не раз изумляла, и ментор подозревает, что, кроме неё, никто не обратил внимания на завуалированную иронию.
На холсте изображён изнеженный молодой человек в короне из виноградных листьев, протягивающий зрителю чашу с вином, словно приглашая присоединиться к пиршеству. На переднем плане - россыпь фруктов, из-за которой, вероятно, Одэйр и повесил картину в столовой. Ничего особенного, если бы не детали, которые не сразу можно заметить. Нездоровый румянец на щеках и расфокусированные зрачки указывают на то, что молодой человек не вполне трезв.  Расслабленная поза и спущенная с плеча одежда сигнализируют о том, что сам юноша - не более, чем блюдо в извращённом меню. Догадку подтверждают следы гусениц на яблоках и гнилые пятна, которыми тронуты бока гранатов. Художник не поленился изобразить даже грязь под ногтями натурщика. Отвратительное зрелище, маскирующееся под приятное глазу. Мэгз ёжится.
- Ты можешь повидать эту девочку, как там её, - женщина изо всех сил напрягает память, - Энни.
Финник мотает головой. 
- Да нет, всё верно. Некого мне навещать. Смешно, да? Сотни фанатов и ни одного друга.
Мэгз откладывает планшет в сторону, и положив подбородок на скрещенные пальцы, внимательно изучает Финника, пытающегося не замечать её пристальный взгляд.
- Почему ты так упрямо избегаешь встречи с ней?
- Ничего подобного, - передёргивает плечами Одэйр, но через минуту сдаётся под прицелом стального взора, - она все равно не захочет меня видеть, - Мэгз не знает ничего об этой девочке, но сердце подсказывает ментору, что поддержка Энни - последний шанс мальчика остаться на плаву. Мэгз в курсе, что самостоятельно выплыть из того омута, в котором они оказались, нереально. Дело не в том, что Энни Креста не захочет его видеть. Все дело в том, что сам Финник Одэйр не хочет видеть себя, как не хочет видеть очевидно унизительный подтекст висящей над ним картины.
- Человек, снабдивший тебя талисманом накануне Игр, - напоминает ментор, - заслуживает, чтобы ты показался ему на глаза, вернувшись.
- Я не смогу ей рассказать, - пальцы Финника словно обрисовывают в воздухе очертания какого-то чудовища, - всего.
- Достаточно иногда просто помолчать, хотя для тебя это, вероятно, задача неосуществимая, - У Мэгз есть возможность понаблюдать за Финником, и пока женщина видит лишь то, что сам он справиться не пытается, покорно уходя на дно. Если так пойдёт и дальше, смысла в его победе на Играх будет немного,  - не думай о том, что скажешь или не скажешь. Есть вещи поважнее слов.
Как ни трудно Финнику принять этот совет, он пытается ему следовать, но обрести долгожданное спокойствие перед тем, как отворить знакомую калитку, не удаётся. Идея навестить Энни в будний день, когда большая часть любопытных соседей отсутствует, чревата риском не застать подругу дома, поэтому Финнику приходится в выходной идти по улице быстрым шагом, натянув капюшон так глубоко, будто он - вампир, который испарится от солнечного света. Один раз он поворачивает обратно, испугавшись, что Энни станет говорить "вот видишь, я была права" или что-то вроде, но потом все же берёт себя в руки.
- Её нет дома, - говорит отец Энни, пока Финник мнётся на пороге. Чему Одэйр успел научиться в Капитолии, так это определять признаки, выдающие обманщиков, и сейчас все они налицо.  Боевой настрой Финника должен бы растаять под суровым взглядом, как медуза под палящими лучами солнца, но сопротивление  магическим образом придаёт Финнику уверенности. Дух противоречия загорается в бирюзовых глазах.
- Энни бы не понравилось, что Вы лжёте, - прямолинейно заявляет Одэйр, - так как она врать не любит, я сомневаюсь, что это она попросила Вас мне солгать. Поэтому лучше всё-таки её позвать.
- Ей незачем с тобой встречаться, - упорствует Креста, - катись в свой Капитолий, где ты пропадал всё это время, и подачки свои прихвати, - он кивает на зависший в воздухе рядом с юношей дрон-аквариум, в котором с завидным спокойствием дрейфует похожая на птицу рыбка**.
- Думаю, решать придётся ей самой, - холодно цедит юноша, носком сапога не давая мужчине закрыть дверь. Теперь Одэйр жалеет, что не явился раньше. Если этот рыбак думает, что Победителя так легко прогнать, у Финника есть для него сюрприз.

Отредактировано Finnick Odair (2017-09-06 10:51:12)

Отец Энни поражён вопиющей наглостью визитёра. Капитолийцам пальцы в рот не клади,  поэтому Креста полагал, что в столице шалопая окоротят. Хулигану и раньше хамства было не занимать, но до сих пор ему был присущ вызывающий взгляд школьного задиры, готового разбить камнем окно или максимум привязать к хвосту бродячего кота консервную банку. Теперь же глаза мальчишки затянуты стылым льдом и подобны вовсе не драгоценной бирюзе, с которой так любят сравнивать их таблоиды, а болотным огням, заманивающим путника в трясину. Последний Победитель похож не на юного Посейдона, каковым величает его Цезарь Фликерманн, а на мрачного брата его Аида. Рыбаку невольно приходят на ум те матросы, что возвращаются, пережив, - не шторм, нет, - штиль, выжив за счёт нескольких своих товарищей.
Губы Финника плотно сжаты в ровную упрямую линию,  но Креста кожей ощущает немую угрозу: "Ну, давай, старый хрыч, перейди мне дорогу и, клянусь, ты об этом пожалеешь". Мужчина отступает на шаг, нечаянно позволив подошедшей дочери увидеть незваного гостя. "Куда же ты? - чуть не кричит он, - разве ты не видишь эти глаза с притаившимся в уголках кровавым отсветом: тем более ужасные, что смотрят на мир с лица, не до конца лишенного детскости?".
Но от прыжка Энни лёд разбивается, а ведьмовское пламя оборачивается сиянием светлячка. Наваждение исчезает: кажется, и не было того опасного убийцы, чьи зрачки страшнее направленного в упор дула автомата. Креста вспомнил, как сосед, бывало, жаловался на непокорного коня, который, в отличие от послушного своего собрата, кусался и лягался, стоило к нему подойти слишком близко. Единственным, кого строптивец ни разу не пытался ударить копытами, был сын хозяина. Под его руками неукрощённая лошадь затихала так же, как сам Финник успокаивается, стоит его имени слететь с губ Энни.
Сам Одэйр чувствует, что с него, как со змеи, слезает чешуя, которой он успел обрасти за время их расставания, став из человека хладнокровным гадом. Как он вообще мог допустить мысль, что Энни будет ему не рада? Отбросив сиюминутное замешательство, Финник сжимает подругу в объятиях, стараясь не переусердствовать. Её волосы цвета ягод облепихи, из которых Мюриэл варила настойку, согревающую в погоду вроде нынешней, щекочат нос.
Не сдержавшись, Финник чихает, вслед за тем полной грудью вдыхая полузабытые ароматы: царящих в саду лекарственных растений, чьи ненавязчивые нотки так отличаются от душного запаха декоративных роз; едкого, но уже начавшего постепенно выветриваться обеззараживающего средства; домашней еды, лишённой искусственных усилителей вкуса, которые добавляют в явства столичные повара; терпкого эвкалипта, который, благоденствуя во влажном климате, полноправно обитает в Четвёртом Дистрикте; шерсти, перьев, а также корма для зверья; и наконец, водорослей, заставляющих стилистов морщится и зажимать нос.
Эта сложная и местами неприятная смесь Финнику по душе больше, чем резкие парфюмы спонсоров и удушливый смог, от которого не спастись даже на верхних этажах небоскрёбов. Простая, не слишком-то женственная одежда Энни тоже импонирует Финнику больше, чем вычурные наряды, главное предназначение которых - не удобство, а эпатаж. Как стыдно ему было год назад за каждую заплатку или прореху, и с каким удовольствием он сейчас переоделся в свои привычные вещи, отказавшись от шикарного гардероба, подходящего, по мнению Финника, скорее инопланетянам, чем нормальным людям. Глядя в зеркало, он еле-еле узнает в этих нарядах сам себя.
Перед отправкой на Арену Одэйр впервые ощутил, как свобода ускользает, как вертлявая рыба из рук, но вопреки ожиданиям, после победы это чувство не исчезло, а усилилось. Если в тренировочном центре трибутов ограничивали лишь в их передвижениях, то теперь ему диктуют, что есть, как одеваться, с кем говорить. Жизнь до последней мелочи подчинена чужим прихотям, из-за чего обыкновенный рыбак свободнее, чем Победитель. Даже это окно для поездки на родину пришлось вымаливать чуть ли не со слезами. Мароция, через которую Финник вёл переговоры, поставила себя, как директор завода, конвейер которого не должен простаивать ни минуты. Если бы не помощь Мэгз, подсказавшей нужные аргументы, Одэйр бы махнул рукой, смирившись, что попал в пожизненную каббалу, как продавший душу сатане.
Самое отвратительное, что Финнику не удаётся поделиться этим  ни с кем из сверстников. Все поголовно думают, что он должен с ума сходить от счастья, и с трудом скрывают зависть. Энни должна понять: она выказывала Одэйру сочувствие, ещё когда тот учился в школе профи.  Также она никогда не восхищалась ежегодным соревнованием, из-за чего Одэйр на Энни дулся тогда и теперь хочет упасть перед ней на колени, признаваясь в том, что она была кругом права. Но вместо этого Финник хрипло, не сразу справившись с голосом, который порой всё ещё ломается, отзывается:
- Мандаринка, - и выуживает из кармана оранжевый приплюснутый шарик, покрытый блестящей кожурой, - я потом ещё привезу, - извиняется Финник за скромный гостинец, не упоминая, как нескоро может случиться это "потом". Одэйр не просит прощения при этом ни за долгое отсутствие, ни за то, что свалился, как снег на голову, словно они договорились встретиться именно сегодня.
- У тебя, наверное, уже кончились те, что я присылал на Новый Год, - замечает осторожно молодой человек, написавший подруге несколько писем, ни на одно из которых не получил ответа.
- Я бы принёс букет, - спохватывается Финник, вспомнив не о давно отправленном подарке, а о том, что собирается вручить сегодня, - но тебя всегда расстраивало, что цветы вянут, - он включает подсветку в летающем аквариуме, и рыбка, встрепенувшись, разворачивает похожие на крылья плавники, - её называют жар-птицей. Помнишь?  - еле слышно спрашивает юноша, снова потеряв контроль над собственными связками и смущаясь отца Энни, который всё ещё торчит на крыльце назойливым свидетелем, - ту сойку, что мы спасли?

Мелкое вредительство отца Энни хоть и расстраивает Финника, но не удивляет. Вряд ли мистер Креста решил присвоить мандарины из жадности, возможно, рыбак даже выкинул их, а не съел сам. Впрочем, фрукты можно прислать ещё, в Капитолии нет ни в чём дефицита, если речь идёт о материальных вещах, а не человечности или сочувствии. Подарки тоже можно купить: как говорится,  проблема, требующая денег, не проблема, а статья расходов. Победители Голодных Игр не стеснены в средствах. А вот письма жалко, на каждое Финник потратил прорву времени и душевных сил.
Прежде чем юноша успевает о них обмолвиться, Энни срывается с места, исчезая в глубине дома. Пока подруга отсутствует, Одэйр обдумывает, какие доверенные источники есть в его распоряжении, чтобы ими можно было воспользоваться без боязни повторения неприятной ситуации. Энни скоро возвращается, вручая Финнику нечто, напоминающее подушечку для иголок в ленточках и кружевах, которая досталась его матери от бабушки, - только из бумаги.
Сам Одэйр был не прочь разыграть приятелей.  Финник не раз дарил им какую-нибудь ерунду наподобие ржавой консервной банки лишь для того, чтобы полюбоваться на реакцию, и сгибался пополам от хохота, когда они, сохраняя серьёзную мину, разражались благодарностями, подбирая откровенной дичи подходящее применение. Но от Энни сложно ожидать подобного поведения. На секунду Финник предположил, что Креста просто перепутала коробочки, случайно схватив ту, что предназначалась для какой-нибудь её одноклассницы, но во-первых, Одэйр не мог припомнить, чтобы соседка поддерживала с кем-то из сверстниц столь тёплые отношения, чтобы дело дошло до подарков ручной работы, а во-вторых, его разубедил в этом сияющий вид Энни, ожидающей высокой оценки своих усилий.
По этим причинам Одэйр не может отложить изучение презента и осторожно приоткрывает крышку, больше опасаясь увидеть в ней единорогов, бабочек и котиков, нежели пауков, лягушек и тараканов, которых по доброте душевной преподносил приятелям в банках. Но содержимое оказывается гораздо более опасным, чем ядовитый тарантул: из коробочки на Победителя бесхитростно смотрит прошлая жизнь, которую он так бестолково потерял. Если бы Финник не был уверен в том, что сердце Энни лишено и сотой доли сарказма, то подумал бы, что этот подарок - издёвка. Когда мама без спросу расставила его старые фотографии на каминной полке дома в Деревне Победителей, Финник устроил скандал, тем же вечером вдребезги разбив абсолютно все рамки до единой. "Конечно, - сказала мама в слезах, - теперь тебя фотографируют столько, что можно выпускать по фотоальбому в день, а старые выбросить, да?" Объяснить ей, отчего ему горько смотреть на эти свидетельства собственной наивности, Финник не мог.
Мама верит, что каждая фотография уносит часть души. Если это и правда так, то за время Тура Победителей душа Финника была израсходована до дна. Отец верит, что душу повреждает любой из семи смертных грехов, особенно убийство. Если это и правда так,  от души Финника остались одни черепки. В детстве мама запрещала сына фотографировать, несмотря на многочисленные просьбы, а на общих планах могла без сожаления заштриховать его лицо, так что изображений осталось не так уж много.
- Кто это снимал? - задаёт вопрос Одэйр, и уже зная ответ, перебивает сам себя, - не нужно. Не говори. Я понял, - словно имя Мюриэл не терпит упоминаний всуе. Из-за неё Финник мысленно считает Энни не просто подругой, но сестрой.
Пальцы с ухоженными, как у девушки, ногтями, перебирают картонную "гармошку". На одной из фотографий Финник морщит нос, который облизывает щенок.
- Надо же, -  улыбается юноша, - это ведь тот самый день, когда мы выкупили Арти у живодёров. Они собирались пустить его на мыло, - на другом снимке можно увидеть Финника и Фергаса, играющих в мяч. Финник хмурится и пролистывает дальше, как можно скорее. 
- Я покажу это Мэгз, - заявляет Финник, просмотрев ленту до конца, - ей тоже понравится. Кстати, если ты не против, будем передавать письма и подарки через неё. Ей можно доверять, - по тону Финника ясно, что ментор чуть ли не единственная, кто достоин этой характеристики.
- Спасибо, - Одэйр аккуратно убирает сокровище под крышку. Всего год назад после этих слов он бы обязательно сгрёб Энни в охапку, стиснув от избытка чувств.  Раньше Финник никогда не избегал рукопожатий, объятий и даже поцелуев, без колебаний рассыпая их, как из рога изобилия. Энни не была исключением. В этих прикосновениях не было ничего пошлого, грязного и постыдного. Они были равноценны платонической любви, искренней благодарности и желанию разделить радость. У Энни был секретный способ мириться, который срабатывал в некоторых, ещё не запущенных случаях: когда Финник обижался, достаточно было обнять его сзади и положить голову на плечо, чтобы услышать недовольное ворчание "Креста, я не подстилка, а ты не кошка, слезай", но при этом знать, что этот нехитрый приём  заставил вспыльчивого друга сменить гнев на милость. Если же некто, неприятный Финнику, лез к нему с "телячьими нежностями", Одэйр бурно протестовал и отбивался. Теперь же, когда Энни притрагивается к нему, юноша не склоняет голову, отзываясь на проявленную нежность, но и не отворачивается, а застывает фаюмским портретом, словно уже привык закутываться в черепаховый панцирь покорного равнодушия.
Неподдельное беспокойство в голосе Энни заставляет Финника поскорее улыбнуться, чтобы развеять её опасения. Одэйр понимает, что ностальгия увела его слишком далеко. Он пропустил часть разговора, что и подтолкнуло девушку к подозрениям, не требуется ли ему врач. К беседе о дурной птице Финник, тем не менее, не возвращается, взяв беззаботный тон:
- В Капитолии целый консилиум докторов. Стоит чихнуть, как меня тут же отправляют на обследование. А местный медик, приставленный к Победителям, натуральный деспот, - юноша закатывает глаза. Глендауэр величает его сложным пациентом, Одэйр без высокопарности окрестил его занозой в заднице. Финник прикидывает, как много ещё он не рассказал Энни, и делает выбор в пользу долгой прогулки.
- Давай к Багровым Скалам. Навестим енота. Только нужно будет заглянуть на рынок, чтобы взять с собой что-то поесть, - как обычно, берёт на себя командование Одэйр.

Отредактировано Finnick Odair (2017-11-01 22:53:29)

Глядя на мелочь, которую выуживает Энни, Одэйр характерно изгибает бровь, как принц, которому предложили скидку для малоимущих, вместо того, чтобы воспользоваться VIP-предложением. Вне себя от возмущения, Финник позволяет подруге взять свой скромный капитал (так же, как позволил дать её отцу ещё один шанс, несмотря на невысокое мнение о мистере Креста), но только друзья делают пару шагов за калитку, юноша отбирает у Энни рюкзак и взрывается:
- Неужели ты думаешь, я позволю тебе платить за нас? - негодует Финник, - уж в чём, а в деньгах я точно не нуждаюсь, - юный победитель запускает руку во внутренний карман парки. Открывая бумажник, Одэйр демонстрирует Энни содержимое: толстая пачка банкнот. Десятки, пятидесятки, сотни, которые вряд ли в ходу на рынке Четвёртого. Там их и разменять-то никто не согласится - побоятся, что фальшивка. Финник высыпает на ладонь горсть монет и подбрасывает в воздух, словно конфетти. Он ловит около дюжины, однако большая часть раскатывается по дороге.
- Считай, у меня ручная золотая антилопа, - вспоминает Одэйр одну из сказок Мюриэл, -впору кричать "Довольно!", - он втаптывает в грязь подошвой золотой кругляш, которому не повезло ускользнуть. Финник вымещает бессильную ярость на презренном металле, не имея возможности дать отпор тем, кто его платит.
- Мне не так уж нужны эти бумажки, - заявляет юноша без тени хвастовства, хотя и склонен к нему, - стоит намекнуть, и капитолийцы устроят аукцион, сражаясь между собой за право спонсировать очередной каприз Победителя, - Финник был бы рад поменяться местами с самым бедным жителем из Двенадцатого, что питается объедками, ходит в лохмотьях и ночует на улице, если бы это гарантировало ему свободу. Но отказ Победителя от роскоши ничего не даст, ведь основная цена - жизни дорогих ему людей. Деньги же служат скорее для отвлечения внимания. Столичные толстосумы легко расстаются с деньгами, не задумываясь, что рискуют потерять нечто более важное. Редкий клиент задумывается о том, что президенту, имеющему доступ к бюджету всей страны, взимать плату за интимное общение с победителями - всё равно,  что владельцу небоскрёба сдавать в аренду площадь подоконников на лестничной клетке.
- Победитель решил заняться благотворительностью? - окликает Финника знакомый голос, - помочь сиротке? - находясь во власти тягостных мыслей, Одэйр не замечает приближения участников Каинова Круга, иначе нашёл бы способ избежать встречи с ними.
- Ещё раз назовёшь её так, безгласым  позавидуешь, - отзывается Финник, не повышая тона и не глядя в сторону главаря. И всё же юноша неосознанно заслоняет Энни от него.
- Не многовато ли для неё одной? - ещё один профи со шрамом, пересекающим нос,   поднимает монету с обочины и оттирает её до блеска о рукав. Уроки по управлению гневом, которые Мэгз несколько раз давала своему подопечному, вылетают у Финника из головы.
- Стоит обронить сдачу, как попрошайки тут как тут, слетаются на запах милостыни, - ехидничает Одэйр. На его фоне урла и правда смотрится сборищем выходцев из Двора Чудес. Пусть одежда Финника и не привлекает к себе внимания капитолийской вычурностью фасона, тем не менее, качество заставит обзавидоваться самую зажиточную портниху Четвёртого (Уилфорд с трудом согласился придерживаться скромных рамок, но отыгрался на материалах).
Энни  терпеть не может конфликтов, да и вообще скандалить при девушке считается дурным тоном, какие бы отношения вас ни связывали, но Финнику трудно удержаться. Как бы ментор ни призывала брать на себя ответственность за свои поступки, молодой человек считает бывших приятелей косвенно виновными в том, что попал в сеть, в которой сейчас находится. Пусть не они её расставляли, но именно они расписывали прелести наживки и подстрекали рискнуть. Одэйр швыряет в толпу оставшиеся в ладони монеты с такой силой, что те градом осыпаются на головы, кто-то ойкает.
- Хватит на всех или ещё добавить? - зло интересуется Одэйр, -  у меня сегодня апофеоз милосердия, помогаю убогим, - как он и ожидал, хулиганью не хватает смелости полезть на рожон. Они молча терпят насмешки, только вожак выступает вперёд, набычившись. Финник, не торопясь, расстёгивает молнию, откидывает полу куртки, и кладёт руку на открывшуюся взгляду кобуру "Судьи". От охраны Одэйр отказался сам, и этот реквизит - единственное, на чём настояла Мэгз (и оказалась права). Победителям, так же, как и трибутам, оружие не положено, - они ведь не миротворцы, - следовательно, кобура пуста, как пляж в четыре утра. Сие Хангу неизвестно, а блеф Одэйру всегда удавался не хуже прыжка в воду с разбега.
- Одэйр ничуть не изменился, - огрызается Ханг,  отступая, будто собака, способная только рычать, но не укусить, - стриптиз по-прежнему его коронный приём, - остальные посмеиваются, но тут Финник подаётся вперёд, щёлкая застёжкой кобуры, и выдыхает детскую пугалку:
- Бу! - некоторые от неожиданности пятятся, другие замолкают. Финник берёт Энни за руку и обходит расступающийся перед ним сброд.
- Пойдем, - цедит Одэйр громко, словно актёр,  умудряющийся декламировать свой текст шёпотом так, чтобы его было слышно на галёрке, - на корабле, что стоит в гавани, протекает бак с отбросами, видать, на берег уже выплеснулись.

В Четвёртом Дистрикте редко холодает настолько, чтобы лужи покрылись льдом, поэтому взгляд Финника, уставившегося под ноги, натыкается на грязь, добросовестно вымешенную сотнями ботинок. "Если человек на восемьдесят процентов состоит из воды, то вода, из которой состою я, именно такая: непрозрачная субстанция из лужи, а вовсе не изумрудная морская волна", - уныло думает Одэйр, но вслух этого не произносит. В его капитолийском лофте целая батарея шампуней, бальзамов и скрабов, не считая встроенный в душевую кабину электронный анализатор, способный составить любую субстанцию с заданными параметрами, однако Финник чувствовал себя гораздо чище, когда в его распоряжении был один-единственный пахнущий водорослями кусок мыла в виде рыбки, ставший объектом анекдота про рассеянного человека, что использовал буханку хлеба в душе, а мыло съел на завтрак. Соотечественники Одэйра чуть ли не поклоняются воде, но с тем же рвением они превозносят Победителей Голодных Игр и вряд ли оценят подобные рассуждения за авторством одного из них.  Финнику сложно учиться держать свои мысли при себе. Он привык не закрывать рта, оповещая всех окружающих о том, в чём заключается его драгоценное мнение, но теперь каждое слово может быть использовано против него и его близких.
"Ханг смеялся бы ещё больше, если бы знал настоящее положение дел", - Одэйр проглатывает ком в горле, качая головой в такт словам Энни. Всего год назад он мечтал быть похожим на главаря Каинова Круга, теперь у Финника другие кумиры: Мэгз, Бити, Вайрис. Даже тот пропойца, которого юноша встретил на вечеринке в собственную честь, и тот выглядит более достойным образцом для подражания.

"Тише, тише, да успокойся ты!" - хаотично разнося на кусочки фешенебельную курительную комнату, Одэйр не видел ничего перед собой и не желал ничего слышать. Любой, кто подошёл бы к нему достаточно близко, рисковал обзавестись парой синяков. Но владелец хрипловатого баритона решил проблему иначе, выдернув из-под ног юного победителя ковровую дорожку. Треснувшись пятой точкой, парень затих. Незваный гость, в котором Финник с удивлением узнал победителя последней Квартальной Бойни ("Как же он осунулся! Неужели со мной так же будет?") присел рядом на пол.
- Послушай, - у Финника создалось необычное ощущение, как будто он снова на интервью у Фликерманна, только  в руке собеседника стеклянная бутылка вместо микрофона, - когда топку поезда загружают углём, - "ну да, конечно, Двенадцатый, на какую ещё тему могут быть притчи?". Благодаря бутылке, возникало впечатление, что этот человек больше предпочитает тосты, - машинист может потратить энергию огня, чтобы двигаться дальше, а может просто дать свисток. Никто не спорит, что нужно иногда спускать пар, но если ты будешь стоять на месте, поезд заржавеет раньше времени.
- Какие поэтичные сравнения рождаются в алкогольном пару, - саркастически восхитился Финник, собираясь подняться и откланяться, но ментор-угольщик буквально за шкирку вернул юношу на место.
- Тебя ещё на свете не было, когда на меня надели эту штуковину, - мужчина сорвал с бронзовых кудрей золотой венец и отшвырнул в сторону, - если спустя пятнадцать лет алкоголь будет единственной твоей проблемой, можно считать, что тебе повезло, - он смерил парня оценивающим взглядом, при этом начисто лишённым слюнявой жажды обладания, которая была присуща практически любому капитолийцу, который смотрел на Финника. Одэйр за день выдохся чуть более, чем полностью, поэтому даже не пытался скрывать собственное отчаяние.
- Надо же, я думал, ты из тех, кто наслаждается всем этим спектаклем, - мужчина, который и побриться не удосужился ради торжественного события, большим пальцем показал за дверь, где продолжали веселиться те, кому не было тошно и гадко.
- Я тоже так думал, - отозвался Финник еле слышно, сжимая и разжимая пальцы, разбитые во время нападения на шкафы, столы и прочую мебель.
- Он уже сделал тебе предложение, от которого невозможно отказаться? - поинтересовался более опытный Победитель тоном, каким спрашивают цены на палтус, и прежде, чем Одэйр успел ответить или послать куда подальше бесцеремонного болтуна, продолжил, - мне вот не перепало такой возможности, я бы, может, согласился, - он сделал большой глоток прямо из горлышка, давая время юноше вообразить отсутствие выбора, - а ты думал, тебе хуже всех, мальчик? Тут каждый второй в состоянии рассказать душещипательную историю. Можно сборник выпускать под заголовком "Умереть, не встать", - Финнику импонировало своеобразное чувство юмора шахтёрского ментора, так что улыбка на мгновение вернулась на лицо юноши.

- А ты уверена, что со мной ничего не случилось? - та же саркастическая ухмылка, что и в тот вечер, играет на губах Одэйра, - я просто призрак. Видишь, сквозь меня проходит ветер, - парень поднимает руку, высвобождая её из объятий, и шевелит пальцами, зная, что Энни обязательно посмотрит на них, чтобы убедиться в правдивости его слов, пусть они звучат, как полный бред, - теперь буду приходить к тебе ночами и греметь цепями, -  в каждой шутке есть доля шутки. Порой Финнику снится, что на самом деле он погиб, а победил кто-то из его соперников.
- Можно пойти в Деревню Победителей, - предлагает Одэйр, когда терпение Энни лопается, - в моём доме наверняка найдется что-нибудь съестное. Надеюсь, ты не против повидаться с моими родителями.

Биометрическая система аутентификации сканирует радужную оболочку глаза последнего, но не худшего Победителя и равнодушно подаёт сигнал раздвижным воротам открыться. Не дожидаясь, пока створка отъедет полностью, Финник проскакивает в образовавшийся проём и тянет за собой Энни. Бессчётное количество раз Одэйр воображал себя хозяином одного из домов, что виднеются из-за деревьев, лишённых привычных нарядов. Мысленно парень расставлял мебель и полагал, что родители никогда больше не заикнутся о недостатке у сына трудолюбия и усидчивости, если благодаря ему поселятся в такой роскоши. Он представлял, что его одноклассники умрут от зависти, увидев одни лишь ключи от этих апартаментов на грани грёз.
Но как часто бывает, осуществившаяся мечта оказалась намного бледнее рекламных проспектов. Молодого человека раздражает оттенок натурального камня, которым облицован цоколь;  болтливые соседи; родители, находящие теперь для ворчания другие поводы. На самом же деле проблема не в перемене привычного окружения, не в стиральной машине, которая слишком громко шумит во время работы (раньше о таком чуде его мать и заикнуться не рисковала); не в скрипе устилающего пол гостиной наборного паркета; не в расположении дивана, которое Финник меняет чуть ли не каждую неделю. Всё на высшем уровне, но не приносит счастья, как не радует великолепный пир больного или весёлое представление возлюбленного в разлуке. Финник чувствует себя, как принц, взошедший на престол окружённого вражескими армиями королевства, или наследник якобы большого капитала, которому на поверку достались одни долговые расписки. По пути к дому Одэйр почти машинально пинает садовую скульптуру, дёргает ветку, провинившуюся лишь в том, что она слишком низко наклонилась над дорогой; топчет клумбу, на которой разноцветный мох и другие морозоустойчивые растения складываются в пару цифр и его имя.
От спонтанного разрушения Финника отвлекает Артемон. Как ни странно, облизывание с головы до ног и прыгание всеми четырьмя лапами с разбегу приносит гораздо более ощутимые результаты, чем вся терапия, назначенная капитолийским психологом. Пёс - один из немногих, кому Одэйр может от всей души простить бесцеремонное панибратство.
- Мне тоже не хватало его, - подтверждает Одэйр. В отличие от большинства, кокер-спаниель принимает хозяина таким, как есть. Мнение пса (как и мнение небезызвестного дельфина) от рейтингов на телевидении не зависит, что позволяет Финнику присоединиться к Энни в пристрастии к животным, которые искреннее, доброжелательнее и преданнее своих старших братьев. Пёс облизывает руки, ничуть не жалуясь на отсутствие угощения. В первые недели Финник столько тратил на лакомства для своего питомца, что в итоге тот слёг с несварением желудка, и ветеринар предписала умерить щедрость.
- И тебя тоже, - ровно добавляет Одэйр, не допуская волнению повлиять на тон голоса. Серьезный разговор прерывает неожиданный вопрос.
- Финник, тебе не холодно в такой лёгкой куртке? - с наигранной заботливостью интересуется чуть ли не выпрыгнувшая из-под земли девочка, внешность которой позволила бы ей сниматься в рекламе детской косметики, -  или ты сам по себе горячий? - добавляет она, улыбаясь, как дебютирующая актриса. Куртка вполне себе тёплая, но фраза была заготовлена заранее и отрепетирована. Одэйр, однако, не расположен к такого сорта юмору.
- Темплсмита пересмотрела? - юноша, который присел на корточки, чтобы погладить собаку, встаёт во весь рост и оказывается выше красавицы, - у него обычно такие, - Одэйр опускает характеристику "идиотские", - шутки, - девочка, не готовая к тому, что беседа пойдет в таком направлении, растерянно моргает и замечает, что собеседник не один.
- Креста? Что ты здесь делаешь?
- Не знал, что вы знакомы, - хмыкает Одэйр, который на самом деле видел Аристу, когда приходил однажды к Энни в школу, но её лицо не отложилось у Финника в памяти.
- Я тоже не знала, что вы знакомы, - в свою очередь Ариста не придала значения причине того посещения.
- Мы соседи,- объясняет Финник, - живём рядом, - разжёвывает он, как будто девочка сама не в состоянии сделать вывод, - жили, - поправляется он, - раньше.
- А, - настороженный взгляд Аристы становится равнодушным, точно сигнализация, которую отключили предъявлением пропуска, - теперь мы, - она делает акцент на местоимении, - соседи. Сегодня у нас лазанья с лососем на обед,  - девочка поправляет меховую шубу, неуместную при умеренно холодной температуре воздуха, - если хочешь, приходи в гости, мы будем рады.
- Благодарю, - тон Финника не настолько ледяной, как во время разговора с Хангом, но особенной сердечности в нём не слышно, - я не голоден, - это заявление особенно забавно, учитывая, что еда - цель их визита в Деревню Победителей, - извини, Артемон терпеть не может сидеть на месте, - подтверждая слова хозяина, пёс постоянно переступает с одной лапы на другую, как будто кто-то крикнул "Пол - это лава!". Стоит Финнику сделать шаг, собака срывается с места и мчится к дому со звонким лаем.
- Что ты разгавкался? - женщина в повязанной на голову косынке и фартуке открывает дверь, - только и пользы с тебя: чаек распугивать.
- Что ещё он, по-твоему, должен делать? Рыбу потрошить?  - Финник проходит в дом, без единого слова приветствия оттирая женщину плечом с крыльца. Артемон залетает внутрь, не притормаживая, потом опять выбегает и топчется возле Энни, подталкивая её носом в тамбур. Мать Финника не вступает в бесполезный спор.
- Ты не предупреждал, что приедешь, - оглядывается миссис Одэйр на Финна, который, пересекая холл, открывает дверь комнаты с ярким плакатом "no trespassing" наподобие тех, что вешают на радиоактивных территориях. Оттуда юноша выходит уже без подаренной коробочки воспоминаний.
- Я ненадолго, - бросает Финник и машет рукой Энни, чтобы та не топталась на пороге, а следовала за ним на кухню.
- Добрый день, Энни, - улыбается миссис Одэйр, - рада тебя видеть. Мне всегда казалось, что ты хорошо влияешь на моего сына. А это сейчас особенно необходимо, - шёпотом добавляет она, пока Финник опустошает холодильник, выставляя на стол банки и кастрюли.

Отредактировано Finnick Odair (2018-01-31 10:34:27)

Опустошение холодильника не сильно отличается от устроенного на дороге рассыпания денег. Если бы Одэйр мог перевернуть двухметровый шкаф с рефрижератором вверх дном, как портмоне, и высыпать оттуда провиант, юноша бы так и сделал. Хорошо хоть, ему это не под силу, что бы там ни утверждали разрозненные легенды о Победителях. Некоторые фанатики и вправду полагают, что Победители - нечто вроде полубогов со сверхспособностями, забыв, что трибутов на Жатве в Дистриктах выбирают из числа обыкновенных людей.
- Сыр с плесенью, кофейные зёрна в шоколаде, колечки ананасов, - перечисляет Одэйр, как бакалейщик, выкладывающий товар перед потенциальным покупателем. Консервы не редкость для Четвёртого Дистрикта, но в них обычно закатывают дары моря, а не фрукты и молочные продукты, - кроличий риет, - продолжает Финник, не задумываясь, как Энни отнесётся к паштету из ушастого клубка пушистого меха.
- Сопровождающая Финника рассказала мне парочку рецептов, - смущённо заявляет миссис Одэйр, - оказывается, не все капитолийцы едят в ресторанах. Некоторые любят готовить. Для удовольствия. Разумеется, не котлеты и пельмени, а, - женщина запинается, совершенно смутившись, будто признание в столь невинном увлечении граничит с ересью, за которую могут подвергнуть анафеме. Возможно, вспоминает, что большинству её  бывших соседей даже пельменями не каждый день удаётся полакомиться, и не желает уподобляться обжорам, о которых рассказывал сын, - тем, что пьют специальные средства, чтобы освободить набитый желудок для новых дегустаций.
- Крудо из артишока с эмульсией из трюфеля, - не глядя на мать, подсказывает Финник совершенно безэмоциональным тоном, будто называя пароль. Прекрасная память редко его подводит, - а ещё мороженое-фламбе, которое поджигают прямо перед подачей; суп из птичьих гнёзд и другая ерунда, которая приедается через неделю. Боюсь, енота вырвет от таких деликатесов. Арти, по крайней мере, точно блеванул после того, как я скормил ему остатки маминой стряпни месяц назад.
- Финник! - осуждающе одёргивает миссис Одэйр, по мнению которой подобные разговоры в приличном обществе не ведутся, - попались несвежие ингредиенты, - оправдывается женщина. С языка Финника едва не слетает рассказ о том, как целую живую рыбу быстро обжаривают в масле, в то же время поддерживая в ней жизнь, чтобы несчастное существо, попав на тарелку, ещё дышало, или о креветках, которых с той же целью вымачивают в алкоголе. Пока Финник определяется, какую из шокирующих историй ему озвучить, Энни словно улавливает невысказанные мысли и тут же переводит тему.
Остановив гастрономический конвейер, Одэйр моргает, словно только что вынырнул. Он колеблется, будто допустил ошибку, позволив кому бы то ни было подойти настолько близко, но спустя минуту отбрасывает сомнения и поднимается с корточек, оставляя груду провизии валяться на полу, чему Артемон, обнюхивающий каждый второй контейнер или пакет, ужасно рад. Миссис Одэйр прикрикивает на собаку и с тяжким вздохом начинает устранять кавардак, верная долгу хорошей хозяйки. Финник, открыв дверь своей комнаты ключом и распахнув её перед Энни, оглядывается на мать, будто следит, не проскользнёт ли она хитростью на запретную территорию.
Как бы Одэйры ни любили единственного сына и ни старались дать ему всё самое лучшее, редко какая семья в Четвёртом Дистрикте (да и в любом Дистрикте вообще) могла позволить себе отдельную детскую, поэтому вотчиной Финника ещё год назад был всего лишь один из углов дома, где стояла его кровать. Нехитрая собственность наподобие коллекции камней, раковин и высушенных рыб (неизменный атрибут почти каждого мальчишки четвёртого) ютилась в деревянных ящиках под кроватью и на полке, приколоченной над ней. Новая же комната превосходит размерами весь дом, в котором Финик провёл детство, и количество плоскостей для размещения личных вещей заметно увеличилось.
О прошлом напоминают деревянная модель корабля (подарок Фергаса на день рождения), театральные маски из папье-маше, вытертые от пыли и под разными углами развешанные в рамке, и фотография Энни, склонившейся над подвернувшей ногу лошадью Одэйров. Рядом свежий снимок Мэгз Фланаган и, как ни странно, отсутствуют многочисленные фотографии одноклассников, которые раньше  покрывали стену над кроватью. Не видно и школьных наград, выкрашенных золотой краской, хотя не факт, что их нельзя обнаружить под ровным слоем хлама, которым завалена вся комната.  Робот-пылесос, курсирующий из угла в угол, не в состоянии справится с завалами.
Несмотря на мусор, можно заметить, что над интерьером поработал капитолийский дизайнер из числа тех, кто ставит избыточность во главу угла. Он подвесил к потолку люстру в виде армиллярной сферы, которой пользуются штурманы для прокладывания курса корабля; просверлил окно-иллюминатор в перегородке, делящей комнату на спальную и гостевую зоны; наклеил вместо обоев старинную карту. Для того, чтобы задать нужный тон, было бы достаточно и пары намёков, но в столице не привыкли довольствоваться малым, так что в итоге комната напоминает кунсткамеру, а не жилое помещение. Торшер-маяк так точно похож на музейный экспонат. Не хватает лишь сияющей таблички с описанием и напоминанием "руками не трогать!".
Однако посетителей тут явно не ждут. Напоминающие снасти парусника верёвки с узлами, которые поддерживают сетчатые шторы, запутались. По дивану со спинкой-раковиной разбросаны пустые банки от газировки и смятые бумажки. Наиболее гнетущее впечатление производит обмелевший стол-аквариум с белёсыми потёками на стеклянных стенках, внутри которого можно разглядеть высохшие водоросли, позеленевшие миниатюрные затонувшие замки и даже скелетик рыбки.
Одэйр предпринимает бесполезные попытки хоть чуть-чуть навести порядок, затолкав грязный носок под круглую кровать с голубой подсветкой. Также он зачем-то переворачивает журнал на тумбочке вниз обложкой - однако, недостаточно быстро, чтобы на ней нельзя было заметить его собственное лицо.

Отредактировано Finnick Odair (2018-02-25 19:15:43)

- Уа-а-а-у! - восторгом Ирвинга можно было заправлять маяк, словно топливом, так приятель сиял, впервые оказавшись в гостях у Одэйра в Деревне Победителей. Бывший одноклассник хватался то за один, то за другой предмет, будто сомневался в их реальности, а когда убеждался в непреложности присутствия сокровищ, восхищался ещё больше. Финнику было завидно, что он таких же чувств не испытывает, хотя все эти богатства принадлежат именно ему. Удовольствие, доставляемое обладанием вещами,  скоротечно. Одэйр с лёгкостью подарил Ирвингу музыкальный плеер, которым тот пользовался неделю - до тех пор, пока заряд аккумулятора не был израсходован.
- Что, правда? - не поверил приятель, - прям на совсем?
- Забирай, - обронил Финник, расставаясь с плеером, словно это сломанная рухлядь, загромождающая свободное пространство, - мне таких ещё ящик подарят, если захочу. Это всё шелуха, - юноша пробежал пальцами по клавиатуре ещё не освоенного компьютера, - мираж.
Ирвинг потыкал пальцем твёрдый пластик:
- Вроде вполне себе осязаемые вещи.
- Это кровавые трофеи, - Финник с отвращением поднял трубку видеофона, как отрезанную конечность.
- Конечно, ведь нас этому и учат, - непонимающе подтвердил бывший однокурсник, испытывая неловкость человека, вынужденного напоминать общеизвестные, по его мнению, истины, - ты чик-чик всех врагов, за что тебе потом деньги, слава, женщины...
- Ты не понимаешь! - с досадой воскликнул Одэйр, - труп из папье-маше, труп собаки (Артемон, лежавший у ног хозяина, и ухом не повёл) или даже труп неопознанного бомжа из морга - не то же самое, что труп убитого тобой человека! Это совсем другое!
- Ну, наверное, - протянул Ирвинг - если только ты не убил брата-близнеца того самого бомжа.
- Я не об этом! - взорвался Одэйр, швырнув об стену первый попавшийся предмет - им оказался будильник, стилизованный под рынду. Ирвинг отступил назад, нахмурившись.
- Небось, на капитолийцев ты так не орёшь. Раскланиваешься перед ними туда-сюда.
Одэйр же окончательно вышел из себя и вытолкал бывшего приятеля взашей, не удосужившись забрать у него проигрыватель. Теперь он с замиранием сердца ждёт, что Энни, как и другие, будет восхищаться окружающей роскошью, от которой самому Финнику тошно. Каждая половица, кирпич и балка этого дома, как меченая банкнота, которая приводит вора к погибели, а не к счастью. Но Креста проходит "экзамен", не обращая внимания на дорогие игрушки. Одэйр осторожно поправляет покосившуюся мачту кораблика. Несмотря на то, что сейчас их с Фергасом разделяют взаимные обиды, сделанный руками друга подарок по-прежнему стоит дороже всех богатств Капитолия. Одэйр-старший так не считает.
- Отец тогда хотел получить страховку, - пальцы Финника скользят по тёмным волнам лошадиной гривы на снимке, - для этого и делал фотографию Бури. А теперь чуть не продал её, когда купил вместо неё грузовик, - Одэйр еле отвоевал кобылу, которая была менее эффективна, чем новая машина, зато понимала гораздо больше, чем некоторые двуногие. Финник не знает, его ли рассказ о едва не потерянной подруге подтолкнул Энни озвучить её просьбу, но для него самого ожившие воспоминания о Мюриэл становятся  рычагом, отпирающим засовы плотины и выпускающим ярящийся поток.   
- Вряд ли она хотела бы меня видеть, - сипло шепчет Финник, - вряд ли она бы одобрила, что всё так вышло, - с тех самых пор, как он сегодня ступил на землю соседского сада, и до нынешнего момента самый юный Победитель крепился, как мог, подобно водной глади, скрывающей в своей глуби миллионы скелетов погибших моряков, зубастых монстров и затонувшие корабли. Но и океан, который лихорадит волнами, бережёт свои секреты не вечно - порой цунами выносит на берег морские тайны, попутно разрушая всё остальное. Комната расплывается перед глазами и, как юноша ни старается удержать предательскую влагу, слёзы, хлынув ручьями, как струи в старом каменном фонтане на рыночной площади, застилают глаза. Возможно, Финнику было бы легче, знай он, что Энни тоже почти плачет (пусть её причины и были совершенно иными), но способность чувствовать малейшие колебания её настроения Одэйр выработает гораздо позже, равно, как и выдающуюся наблюдательность, а теперь, спустя лишь несколько месяцев после того, как жизнь его переменилась окончательно и бесповоротно, юноша зациклен только на своём состоянии.
- У меня даже цветов нет, - бормочет Одэйр, уже на середине фразы понимая, что это абсолютно не важно. "Разве Креста не ходила туда лишь потому, что не могла нарвать букет?" Комната расплывается перед глазами. Капли совершенно беззвучно катятся по щекам - на то, чтобы удержаться от рыданий, выдержки молодого человека ещё хватает, хотя чувствует он себя так, словно ему вскрыли грудную клетку ланцетом и проводят операцию без наркоза. Искушение, чтобы жизнь сложилась так, как решил Одэйр, всё чаще натыкается на острые скалы этой самой жизни. Попытки вести себя, как ни в чём ни бывало, терпят крах. Выдумка про енота - и та лучше, она хотя бы смешная.
- Ничего не будет, как прежде, верно? - Финник привычно проводит по волосам, разрушая укладку (Уилфорд в ужасе от этого жеста), - было глупо и пытаться, - Одэйр каркающе смеётся. Заразительный хохот Финника, заставляющий держаться за бока всех, кто его слышит, несравним с этим звуком, больше всего похожим на лязг засова. Финник отворачивается, чтобы совпадать с голосом:
- Не будет никакого завтра. Меня ненадолго отпустили. У меня немного времени. Но мы пойдём, - он поднимает голову и протягивает Энни руку, раскрыв ладонь.

Отредактировано Finnick Odair (2018-03-10 23:44:28)

Обученный ориентироваться на местности трибут скоро находит нужное место по указанному ориентиру. Захоронение Мюриэл не отмечено памятником или выгравированным портретом – простая плита с именем и датами. Даже болтливость Финника тает в гнетущем безмолвии кладбища. Некоторое время они с Энни стоят, склонив головы, перед местом вечного упокоения её матери. Потом Одэйр достаёт из кармана ту самую коробочку, что подарила ему подруга и, найдя в гармошке нужную карточку, ставит на могильный камень так, чтобы видно было лицо, - это единственное фото, на котором есть изображение автора. Фотоаппарат был старенький и в число его функций не входил отложенный спуск затвора. На открытой пустоши довольно холодно. Отчасти, чтобы согреть девушку, отчасти, чтобы дать ей почувствовать свою поддержку, Финник становится за спиной у Энни и обнимает, складывая руки кольцом у неё на груди. Оба они обращаются в мыслях к той, кого так не хватает.
- Я бы так хотел, чтобы вы были моей мамой, - с детской непосредственностью, граничащей с жестокостью, сказал Финник, положив голову на колени Мюриэл. С другой стороны от женщины сидела Энни. Все вместе они потрошили коробочки с маком, из которого лекарь потом сделает обезболивающее, которого всегда не хватает пациентам. Чтобы не так скучно было лущить одинаковые бочонки, Мюриэл рассказывала помощникам сказки, придумывая их на ходу. Миссис Одэйр полагала, что сказки необходимо читать по специальным книжкам. Бумага стоила дорого, издания с цветными иллюстрациями и вовсе были «золотыми», так что семья не могла похвастаться обширной библиотекой. Сказки, которые читала мама, Финник знал наизусть, и они ему уже надоели. То ли дело сказки про пчелу, которая подала в суд на людей за кражу мёда, или про рыболовный крючок, возомнивший себя серёжкой и отправившийся в Капитолий. Однажды Мюриэл даже сочинила для Финника сказку про богомола, участвующего в Голодных Играх. Правда, в её варианте Игры были совсем не похожи на настоящие и больше напоминали Олимпийские.
Финн запоздало спохватился, что миссис Креста рассердится за такие слова. Любая другая на её месте уже дала бы ему подзатыльник, выкрикнула бы что-то вроде «да как у тебя язык повернулся!» и начала бы перечислять достоинства миссис Одэйр. Мальчишка сочинял оправдания, но Мюриэл выглядела не возмущённой, а задумчивой. Крепко сжав пучок сухих цветов в одной руке, она провела ладонью другой по голове Финника – не раздражённо, а ласково.
- Мы часто хотим, чтобы не было так, как есть, а было иначе, - отозвалась Мюриэл негромко, - но и мы сами стали бы другими, если бы в нашей жизни поменялась хоть мелочь.
- Мама всё время мной недовольна, - проворчал Финник, не пытаясь вникнуть в то, что говорит женщина, - она постоянно ругается на меня, - Мюриэл улыбнулась.
- Кто знает, может, будь ты моим сыном, ты бы был мной недоволен ещё больше. Например, я бы не отдала тебя в школу профи, а ты её, кажется, очень любишь, - тогда Финник не придал значения её словам, сейчас понимает, что на самом деле имела в виду мама Энни.
Одэйр всё детство, - резко закончившееся, когда он вызвался сражаться за честь своего Дистрикта, - бредил об участи Победителя. Вот, - можно радоваться и прыгать от счастья. Чудо свершилось! Мечта сбылась! Но то ли Финник превозносил заведомо ложные идеалы, то ли, пройдя Арену, осознал их никчёмность. Вполне вероятно, если бы он тогда прислушался к доводам Энни, отказавшись от намерения стать добровольцем, то и сейчас бы грезил о сладкой жизни в Капитолии. Как бы Финнику ни хотелось с помощью фантастической машины времени вернуться в переломный момент и всё переиграть, сдержав безумный порыв, он знал, что был не того склада характера, чтобы смириться с жизнью простого рыбака, как тот же Фергас, который и в школе-то учился не для того, чтобы когда-нибудь бросить вызов удаче, а для того, чтобы повысить свои шансы, если слепой жребий падёт на него. Словно материализовавшись из мыслей Финника, голос бывшего друга раздается совсем рядом.
- Энни, мы же сегодня договаривались покрасить крышу дома на дереве. Она совсем облупилась под солнцем, помнишь? – Финник тотчас размыкает объятия и отходит от девочки на расстояние протянутой руки. Он с досадой думает, что Фергас, как обычно, сама полезность и положительный пример. Фергас конструировал деревянные кораблики, копал червей и мастерил из ракушек украшения. Финник мог затащить всю компанию на полуразвалившийся маяк, отправиться на рыбалку к Багровым Скалам (которые так назывались потому, что возле них разбилась не одна лодка), или свистнуть у сторожа пирса бутылку дешёвого портвейна, чтобы распить её на троих. Энни правда, от бражничества отказалась, попробовав буквально каплю адского пойла, и в итоге препроводила проигравших в сражении с зелёным змием к матери, которая была вынуждена прочищать им желудки и головы.
- Интересное место для свидания, Одэйр, - парень соизволил заметить Финника, - нормальные люди водят девушек в кафе, - советует он. Одэйр не смотрит в сторону бывшего друга, уставившись в землю. Финник не хочет ссориться с Фергасом при Энни, - хватило и стычки с Хангом. Одэйр садится на корточки и начинает с остервенением рвать траву, которой зарос участок. Сдержав первый гнев, он отзывается:
- В заведении вроде того, где мы учились, нормальных людей не воспитывают.
- Ты поэтому бросил учебу? - к сожалению, Фергас не оценил проявленнного терпения, - а я-то думал, совсем надоело буквы разбирать.
Щеки Финника вспыхивают красным, зубы сжимаются. Схватив за корень особенно упрямый сорняк, он выкорчёвывает его, вымещая злость на безучастном растении.
- У тебя еще есть шанс остаться нормальным, - заявляет Одэйр, не огрызаясь на подначку.
- Броситься в омут головой, как ты? – фыркает Фергас, неправильно поняв собеседника, - благодарю покорно, лучше воздержусь.
- Я имел в виду не это, - вздыхает Финник, поднимаясь и отряхивая руки о джинсы, - впрочем, неважно. Я не хотел мешать вашим планам. Прошу прощения, что нарушил их. 
Фергас осекается по нескольким причинам: во-первых, вежливый Одэйр для него (как и для любого, кто знает Финника не первый год) – из ряда вон выходящее явление; во-вторых, он замечает фотографию и понимает наконец, по какой причине они здесь.

Отредактировано Finnick Odair (2019-04-01 00:10:42)