Рори не был так сильно вовлечён в происходящие в Тринадцатом события, как, например, Прим. Гейл и Китнисс вообще не шли ни в какое сравнение: они были на передовой, на Сойку были устремлены сотни глаз и к ней тянулось бессчетное количество рук, видя в ней спасительницу, лидера, непоколебимый символ революции. Рори видел замученную своими страхами и мучимую воспоминаниями девушку, бледную и показательно-решительную. Он искренне уважал её и сочувствовал ей, не унижая жалостью: несмотря на то, что из неё старательно лепили картинку, образ, он по-прежнему видел в ней человека.
Гейлу в этом плане было куда проще. Он мог быть самим собой настолько, насколько позволял себе - хотя если Рори вообще знал своего брата, он как всегда много что запирал в себе "до лучших времён", когда это все вырвется наружу вулканом, не иначе.
Рори и Прим были в относительной тени, поддерживая своих старших в меру своих сил. Прим, будучи больше на виду, чем младший Хоторн, и со своей ролью справлялась куда лучше. Она всегда знала, что сказать и когда сказать, чтобы дать Китнисс тот глоток свежего воздуха, который ей был так нужен. Рори воздух нужен был самому - слишком часто в прямом смысле. Они помирились с Гейлом и он с удовольствием проводил время со старшим всегда, когда мог - что выпадало нечасто. Главное, что он делал - не давал Хоторну-старшему забыть о том, что у него всегда есть плечо, на которое можно опереться, человек, который не осудит и не будет заставлять завышать и так непомерно высокую планку требований к себе, и радовался молча тому, что Гейл понимает это.
Когда в Дистрикт привезли победителей, Рори смог увидеть их прежде остальных из-за помощи в госпитале, и вряд ли сможет скоро забыть эту картинку. Впалые щеки, синяки и истощенность не были чем-то удивительным для того, кто помогал зашивать открытые раны, но тоска и животный страх в глубине их глаз, периодически прорывавшиеся народу и затапливающие их сознание... это было жутко. Страшно. Хуже даже, чем пустота в глазах Двенадцатых, потерявших дом, семью, а некоторе и смысл к существованию, и точно что-то, о чем Рори малодушно хотел знать так мало, как было возможно.
На занятиях у программистов, куда одобрили заявку Хоторна, он погружался в расчёты и многослойные строчки кодирования, отрешаясь от реальности. На тренировках он тратил последние силы, выматывая в дополнение к разуму еще и тело, чтобы не вспоминать и не думать об этом, о том, что они пережили и как долго ещё будут жить, преследуемые тенями жертв и убийц. Но потом он возвращался в госпиталь, потому что рук не хватало - и все усилия сводились на нет.
Сегодня должен был быть примерно такой же день. Учеба-тренировка-перерывы на еду-свободное время в библиотеке-госпиталь: единственное разнообразие - перестановка мест слагаемых.
Поскольку Рори учился отдельно от младших, а Гейл был военнобязанным, завтракали они позже основной семьи, хотя поднимались чуть раньше. Очень условно и программист на обучении входил в касту солдат, но все прекрасно понимали, не говоря этого вслух, что его вряд ли пошлют в открытый бой. Разве что сопровождающим медбратом: статью не вышел, зато крепкий, хотя это ход, склонный с неудавшимся гамбитом. Или отчаянием в цугцванге.
Так, шахматно иронизируя над собой и миром, Рори встретился с Гейлом после своих занятий, все ещё таща с собой исписанную тетрадь, в которой спокойный, с наклоном влево, игнорирующий строчки почерк подростка перемежался с похожими на прыжки кардиограммы каракулями его учителя. Они активно обсуждали один из блоков команд, и так и не пришли к единому мнению: Рори считал, что алгоритм не даст ожидаемого результата, поскольку в сложной логической цепочке не хватает элемента, и пытался доказать это откровенно сомневающемуся учителю. В итоге тот, распаленный спором, но очень довольный интересом ученика, пообещал обсудить проблемный кусок с другими программистами Дистрикта, и Рори наконец выдвинулся в сторону столовой - на 10 минут позже остальных. Извинившись перед Гейлом, хмуря брови на ещё не высохшие чернила на последней странице, Хоторн оторвался от размышлений и тетради лишь тогда, когда сел слева от брата с едой.
- Мне нужно в госпиталь после обеда, затем к Вику. Я его почти не видел за последние пару дней, а ему в ангаре одному на перерыве скучно, - а ещё он совсем не хотел разыграть нескольких жителей 13 и 12 вместе с младшим братом, что вы. Враки и слухи завистников. - Вик просил меня найти схемы для планолетов, которые он помогает ремонтировать. Порядком устал получать по голове за неправильные детали не на тех местах, а самому в книгах рыться скучно, - а вот это уже была чистая правда. Любые бумажные источники никогда не были сильной стороной их неусидчивого брата, это было царство Рори, поэтому младший логично обратился к нему. - А у тебя?
Обнаружив, что Гейл слушает его максимум вполуха, астматик проследил за его взглядом и закатил глаза, принимаясь за еду. Догадаться, кого так сторожит брат, было проще, чем поставить мат двумя слонами. Пока Китнисс не появится, или станет ясно, что не появится, завладевать вниманием старшего было бесполезно. Рори не обижался, но порой он всерьёз задумавался о том, можно ли любовь считать болезнью и не покусала ли его Китнисс, как периодически нелестно обозначал состояние главы семьи Вик.
О, только черта помяни. Сойка выглядела измученной, но была явно рада видеть их - хорошо, будем реалистами - Гейла, даже улыбаться пытается. Эту девушку сломить очень трудно, надо отдать ей должное. Хотя Рори и так её уважал, и это уважение началось задолго до револбции и 74-х Игр.
- Привет, Китнисс, - Хоторн-младший даже оторвал руку от тетради, к которой опять начал подкрадываться под шумок, и улыбнулся. - Здесь есть даже места для разговоров? Если это отсеки, помеченные соответствующими табличками, то педантизм этого места официально перейдёт в одержимость порядком, - Рори действительно был удивлён. Он слышал о местах, где разговаривать не рекомендуется: библиотека, классы, например. Но места для разговоров? Что-то новенькое.
______________
Место 3

Отредактировано Rory Hawthorne (2017-10-11 14:50:25)