Свадьба представлялась Рори не только невероятно радостным событием, но и поводом увидеть на лицах жителей Тринадцатого что-то кроме хмурого выражения - например, о боже, улыбку. Улыбались серые жители милитаризированного Дистрикта неуверенно, как дети, пробующие что-то новое и постепенно входящие во вкус этого, и Хоторн со скрытым удовольствием наблюдал за этим явлением. Он чутко реагировал на изменение мрачной, давящей атмосферы, висевшей над людьми, и с облегчением, как и многие, вздохнул чуть свободнее, захваченный подготовкой к торжественному событию.
Программисты по-прежнему внимательно следили за информационной безопасностью дистрикта, но теперь на рабочем месте то там, то здесь раздавались шепотки, которые не успевали или не хотели пресекать всевидящие старшие по званию. Обсуждали жениха и невесту, угощения, гадали по поводу работы-подарка Крессиды - другими словами, сплетничали, но не из зависти. Рори, обычно отмалчивавшийся во время этих неуклюжих обсуждений на рабочем месте, слышал много добрых слов о победителях, до этого бывших едва ли не шпионами Капитолия в устах рядовых жителей Тринадцатого, и не мог не радоваться такой перемене. Будучи волонтером в госпитале, он достаточно много наблюдал за обоими, и не скрывал чисто мальчишечьего восхищения от наблюдения за тем, с каким мастерством Финник орудует своим трезубцем и при этом заботится об Энни. Конечно, Хоторн постоянно осаживал себя внутренне: победитель не от хорошей жизни научился так искусно управляться с оружием, - но факта это не меняло. Рори искренне желал им счастья.
К тому же, Финник и Энни были тем образцом непоколебимой любви, к которой он хотел хотя бы приблизиться. Тем не менее, мечты мечтами, а в этом плане он не то, что не передвинул банально первую пешку на шахматной доске, но и физически избегал объект своих симпатий из страха выставить себя идиотом. Последнее, безусловно, плохо бы сказалось на его и так маленьких шансах, сводя их к нулю или даже уводя сальдо в отрицательные цифры. Рори искренне хотел верить, что Прим не считает его слабаком, недостойным своего внимания, но его болезнь часто говорила за него.
Вот и сейчас, немного застенчиво поздравив молодых, Хоторн наблюдал за тем, как танцуют Прим и Китнисс, не в силах оторвать взгляд. Маленький островок явной грусти и боли среди скрытой мишурой радости обстановки. Рори чувствовал себя так, будто подсматривает за чем-то личным, и поэтому малодушно позволил Пози увлечь себя в общий круг, перекладывая ответственность на её хрупкие плечики. Тем не менее, его сестра была настоящей Хоторн: бойкой, упрямой, и подросток видел в ней основу того самого стержня, которым обладал каждый из их семьи. Сжимая её маленькую ладонь, Хоторн наконец улыбнулся, отрывая себя от того, что видел и о чем думал, и наконец отдаваясь веселью.
Как оказалось, ему не понадобилось много усилий, чтобы подстроиться под движения других: его реакция и владение своим телом оказали ему неплохую услугу. Как он и думал, драка мало отличается от танца: так или иначе, все имеет свой ритм, но в танце, если ты ошибёшься, тебе помогут подняться. Именно это осознание поддержки и заставляло Рори улыбаться и смеяться шуткам окружавших его, порой совершенно незнакомых людей, поднимать Пози над толпой, чтобы помочь ей найти Вика и Гейла, увлекать в танец ещё и мать. То, о чем он невольно думал, как о пире во время чумы, оказалось радостным способом отвлечься от проблем на время, а не маскировать их. Война идёт по-прежнему, и никто не забывает об этом ни на секунду; но свадьба сплотила людей, помогая им узнать друг друга лучше и расслабиться.
Однако слишком ослаблять контроль над собой для него было вредно, о чем Хоторн и вспомнил, пробираясь к дальней стене и сгибаясь там в приступе лающего кашля. К нему подошли несколько людей, поинтересоваться, все от в порядке, но Рори лишь кивнул, не очень убедительно улыбаясь, и заверил доброхотов, что все в порядке: слишком закружился, переведёт дыхание и вернётся к веселью.
Подросток выпрямился, прислонившись к стене и стараясь дышать глубже, оттягивая неизбежный приступ и шаря по карманам. В этот раз он не был вызван его эмоциональным состоянием, а лекарство все же ослабило астму, поэтому у него ещё было время на рациональное обдумывание ситуации, и уж тем более было время на то, чтобы достать ингалятор... который подозрительно не обнаруживался ни в одном из карманов его формы. Рори побледнел, ещё раз проверяя карманы и приходя к неутешительному заключению, что своё чудо-устройство он где-то выронил или выложил. Последнее место, где он был перед тем, как придти на празднование - столовая, поэтому логично было начинать поиски оттуда. Но прежде стоило предупредить кого-то из своих - на тот случай, если его потеряют.
Оглядев зал, даже забравшись на пару секунд на стул, Рори как мог быстро пересёк зал, избегая мать, и ухватил за рукав Гейла, привлекая его внимание к себе.
- Гейл! Я схожу в столовую: я оставил там свой ингалятор, - повысил хриплый голос астматик, сдерживая очередной приступ кашля. Иначе сквозь музыку было не пробиться. - Я скоро вернусь.
Кивнув и выпустив старшего брата, Хоторн развернулся и пробрался к выходу из зала, периодически останавливаясь, чтобы откашляться. Грудь уже начинало болезненно сжимать: время было на исходе. Хорошо хоть, что столовая была близко - не больше пяти минут быстрой ходьбы, в его случае - десяти, но он дошёл до сейчас пустого помещения и теперь осматривал столы и пол, со свистом втягивая воздух. Пальцы начинало ломить, и Рори инстинктивно сжал их в кулаки: кажется, астма решила отомстить за все подавленные приступы разом, а чертов ингалятор никак не хотел попадать в уже нечеткое поле зрение.