Если в одних Дистриктах сентябрь означает увеличение объёма работы в связи со сбором урожая, а в других, как, например, в Третьем,  изменения в природе никак не влияют на производство, для Четвёртого начало осени знаменует собой уменьшение активности. С понижением температуры водоросли начинают отмирать и места стоянок рыбы меняются. Морские животные образуют стаи и уходят на глубину, где ловить их намного сложнее. Туристы ещё приезжают полюбоваться закатами, не боясь летней жары, но их поток уже идёт на спад, и владельцы гостиниц вынуждены снижать цены за аренду номеров, чтобы привлечь постояльцев. Рыбаки ищут себе другие источники заработка или сидят по домам, заливая безделье ромом.
Для менторов же начало осени подобно сумеркам перед наступлением непроглядной тьмы. Вот-вот грянет Жатва, только падут на ней не тяжёлые от зерна колосья, а головы юношей и девушек. Ужасы прошлой бойни ещё не успели стереться из памяти (вряд ли когда-нибудь сотрутся) а впереди уже новые жертвы. Подготовиться к их гибели невозможно. Есть школа профи, но ментором каждый становится сам, учась поддерживать, провожать, отпускать и оплакивать. Трибуту суждено погибнуть, забыв обо всём, или выжить, чтобы до конца жизни прокручивать события собственных Голодных Игр от начала до конца. Ментор, вроде Мэгз, пропускает сквозь себя десятки массовых казней. Одэйр не понимает, как ей удаётся сохранять спокойствие столько лет. Каждое остановившееся сердце отзывается в ушах впечатлительного молодого человека пронзительной тишиной, что громче крика. Однако Финник не может остаться в стороне, хотя и рад бы не участвовать в жестоком карнавале, остаться отшельником, как Энни.
Когда-то Финник с нетерпением ждал начала кровавого сезона. Занятия в школе и мальчишеские забавы отходили на второй план. Что толку в скучных уроках, если можно приобщиться к настоящим сражениям, идущим в прямом эфире? Имена участников Одэйр учил прилежнее, чем имена писателей или математиков. Происходящее на Арене было для него интереснее передвижений войск во время давно минувших битв, о которых рассказывал ученикам историк.
Мог ли Финник подумать, что будет, преодолевая себя, включать всеобщую трансляцию, воспринимая её просмотр как тягостную необходимость, а не как развлечение? Мог ли самый юный победитель Голодных Игр предположить, что, став образцом для подражания таких же, как он сам, мальчишек, будет мечтать заполучить возможность им объяснить, в какой тупик ведёт избранная им дорога? Ему и в голову не могло прийти, что победа станет билетом в ад, а не в рай. Самое страшное, что Финник почти смирился со своей участью, но почти год назад эскорт четвёртого Дистрикта, став глашатаем судьбы, проговорила в микрофон имя девушки, которую Одэйр полюбил, осознав это за секунду до того, как Пенелопа замолчала.
В тот раз боги, если они существовали, а не покинули народ, погрязший в грехе, смилостивились над юношей, вернув его избранницу. Одэйр сомневается, что в этот раз ему снова повезёт и кто-то из вызвавшихся на площади вернётся домой. Многовато удачи на один Дистрикт. Порой кажется, что распорядители специально подстраивают обстоятельства таким образом, чтобы победители соседних Голодных Игр не оказались уроженцами одного и того же Дистрикта.
Отец Энни едва ли считает результат её Игр удачей, возлагая всю вину за состояние дочери на менторов. Мэгз он слишком уважает, чтобы высказывать ей в лицо своё недовольство, а Финника всегда недолюбливал, так что застарелая неприязнь вскрылась нагноившимся фурункулов, заставляя разгневанного мужчину при каждой встрече с Одэйром выплёскивать на него все претензии, которые на самом деле адресованы несправедливому миру. Поэтому Финник старается улучить момент, когда рыбака нет дома, и не придётся оправдываться в сотый раз, убеждая, что делал всё возможное, чтобы смягчить удар, и продолжает прилагать все усилия, чтобы помочь Энни реабилитироваться, как выражается Глендауэр, между прочим, тоже не слишком одобряющий общение Финника с его бывшей подопечной.
Сегодня в Деревне Победителей не должно быть ни старого рыбака, ни врача, разве что Мэгз могла заглянуть помочь по хозяйству, и Одэйр с лёгким сердцем открывает знакомую дверь, пытаясь не выронить многочисленные пакеты, которые всё равно оказываются на полу, когда Энни торпедой врезается в покачнувшегося друга. Финник прижимает к себе девушку, радуясь, что в кои-то веки застал Энни в хорошем настроении, и не приходится бороться с панической атакой или выводить любимую из апатии. О любви Финника знает лишь Мэгз, поддерживая его решение молчать о своих чувствах, но скрывать их, когда девушка так близко, всё равно, что сидеть голодному у заваленного явствами стола. Финник закрывает глаза от удовольствия, когда она пропускает сквозь пальцы пряди его волос. Он прижимает к себе девушку, целуя щеки и будто ненароком попадая в губы. Энни его никогда не осаживает за не слишком-то дружеские ласки, то ли не замечая их, то ли думая, что ментор к ним привык в Капитолии. Впрочем, и он знает границы, никогда не заходя далеко.
Когда Финник открывает глаза, его взгляд останавливается на мужских туфлях, не похожих на резиновые сапоги рыбака, рядом с аккуратными "лодочками" Мэгз. Тут же из кухни выходит их обладатель, - Вейл, которого Финник, несмотря на благосклонность, питаемую к учителю Мэгз и Энни, недолюбливает. Одэйр не сомневается, что Вейл присоединился бы к дуэту Глендауэра и Кресты, на два голоса твердящему, что Финник плохо влияет на Энни. Одэйр отпускает девушку, протягивая гостю ладонь для рукопожатия.
- Мистер Вейл, - без улыбки приветствует молодой человек.
- Финник, - отвечает Вейл и рукопожатие бывшего профи становится крепче. Несмотря на разницу в возрасте, ментор давно уже не мальчик и заслуживает уважения, а не снисходительного обращения по имени. Вейл не строит из себя боксёра, тряся отдавленными пальцами. Стоящая поодаль Мэгз сокрушённо качает головой.
- Нужно быть осторожнее, - советует Вейл, - когда имеешь дело с живыми людьми, - бирюзовые зрачки загораются опасным блеском. Одэйру хочется поинтересоваться, не собирается ли Вейл к себе домой, закончив визит вежливости, но тут внимательный взгляд ментора падает на оставленную на тумбочке "Историю Панема". 
- Если вы и девушкам своим дарили учебники, - едко замечает Одэйр, не задумавшись о том, что его яд отравит и Мэгз, - то неудивительно, что до сих пор не женаты, -  не давая Вейлу опомниться, Финник достаёт из пакета красочный альбом с подборкой фотографий животных Четвёртого Дистрикта авторства столичного фотографа.
- Смотри, Энни, Гектор теперь тоже звезда.

Отредактировано Finnick Odair (2018-04-29 18:14:56)

Одэйр никак не мог смириться с тем, что реальность не всегда соответствует его ожиданиям. Он был уверен, что Энни – одна, и не был готов к лишним свидетелям. Раздражение из-за подобного сюрприза и привело к ссоре. По большому счету Вейл был не виноват, что нарушил планы Финника, а Мэгз тем более была не при чём, но юный победитель терпеть не мог признавать свои ошибки. О, если бы научиться держать себя в руках не только в Капитолии, когда от каждого слова зависят чужие жизни. Самообладание ментора было словно ограничено и его хватало лишь на определённое количество вспышек гнева.
Учитель стал громоотводом ярости молодого человека, являя собой красноречивый пример, что ждёт его в будущем. Ведь и сам зубоскал едва ли когда-нибудь свяжет себя узами брака. Теперь, когда не было необходимости скрещивать метафорическую шпагу с Вейлом, Финника затопило чувство вины. Он действительно прекрасно себе представлял, почему Вейл так и остался холостяком, и гораздо лучше, чем Энни. Финник мог бы огрызнуться, что мужчина сам первопричина своих бед,  - как и он, Одэйр, источник всех своих проблем. Никто его не тянул на сцену, никто не заставлял идти добровольцем, напротив, отговаривали, как могли. Так и Вейлу ничего не стоило выбрать себе другую девушку в качестве объекта страсти. Но Финник понимал, что влюблённый не выбирает себе даму сердца. Одэйр вот уже почти год пытался выкорчевать с корнем неудобное и неуместное чувство к своей протеже.
Как, чёрт возьми, заглушить голос, который слышишь почти всегда? Как избавиться от терзаний, которые тебя мучают с вечера до утра, отнимая сон? Возможно, Вейл тоже перепробовал все способы забыться, кроме волшебных препаратов Пенелопы, к которым у него, слава Посейдону, нет доступа. Иначе сейчас место преподавателя истории было бы занято кем-то другим. Возможно, он даже пробовал построить отношения с другой женщиной: неподходящий Финнику способ. Не было ни одной в огромном сонме поклонниц самого юного победителя Панема, которая удовлетворила бы самого взыскательного судью, - Кориолана Сноу, ведь именно он принимал решение, касающееся личной жизни трибутов, а не они сами. 
Очевидно, что Вейл не прошёл этот конкурс.  Мог ли он бороться в одиночку с громадиной правительственной системы, которая раздавила бы его своими гусеницами, даже не заметив? Сам Финник делал это исподволь, понимая, что его действия подобны укусам комара.  Мог ли Вейл уговорить Мэгз покинуть страну? Истории о побегах пересказывались друг другу вполголоса, а вот новости о неудачных попытках гремели со всех экранов – в назидание будущим смельчакам.
К тому же, Мэгз была не из тех, кто сдаётся. Она выбрала путь борьбы, прилагая все усилия, чтобы спасать своих соотечественников и не согласилась бы поставить крест на своей миссии. Пример Фланаган воодушевил Финника присоединиться к ней. Вейл не мог не понимать важности возложенной на неё задачи. Он смирился с неизбежным и сам стал таким же светочем для юных дарований, как она, только на своей ниве. Вейл всячески развенчивал пленительный образ живущего в роскоши победителя, тем самым вызывая неприязнь к себе у тех, кто был очарован Голодными Играми, - как Финник.
Некоторые к нему прислушивались. Келвин, ровесник Энни, считал Вейла чуть ли не самым гениальным жителем Четвёртого. Спорить с Келвином было бесполезно, - добродушный и кроткий, он пропускал мимо ушей три четверти колкостей Финника. После окончания школы Келвин пошёл в стажёры к Глендауэру, что порядком нервировало ментора, так как на правах помощника парень постоянно ошивался возле пациентов своего наставника, включая Энни. Мэгз уверяла, что не видит в действиях юноши ничего предосудительного, а Креста и вовсе не замечала, как тот за ней увивается, но Финник считал себя более искушённым в ухаживаниях, чтобы распознать в неловкой заботе практиканта именно их. Ревность ещё больше распаляла страсть, которую приходилось держать на привязи. 
Увидев сегодня Вейла, Финник машинально оглядел прихожую, словно проводя рекогносцировку на предмет обнаружения ярого фаната учителя. И хотя Одэйр не нашёл Келвина, досада оскоминой осела во рту, оставшись на языке, даже когда Энни, словно щёлочь, нейтрализовала кислоту разразившегося конфликта. Пропасть между Вейлом и Мэгз была гораздо шире, чем между Финником и Энни, - она, по крайней мере, не понаслышке представляла себе Арену, - но он прекрасно понимал, что и эту бездну преодолеть нелегко. Более того, ментор соображал, что будущий врач – гораздо более выгодная партия для Энни. К счастью, мистер Креста был настолько же слеп, как и остальные, и не видел в Келвине будущего зятя, как это было с Фергасом. 
- Жестоко было оставлять Мэгз без поддержки, в которой она нуждалась, - отозвался Финник на упрёк Энни, - это сейчас она крепкая, как веретено якоря. Когда-то она была не старше нас, и ей требовалось чьё-то плечо, чтобы на него опереться. Его плечо.
Гнетущие думы одолевали ментора, пока они шагали в направлении пляжа. Замечание Энни показалось ему скорее отголоском  разговора с самим собой, и Финник невольно продолжил мысль:
- Жить во лжи много лет; врать себе, родным и тому, кому бы ты хотел излить всю душу. Осознавать всю бесполезность и тщетность своего существования, которое было бы гораздо полнее, осмелься ты когда-нибудь на пусть глупый и опрометчивый, но честный шаг, -  эта фраза будто не слетела с губ и языка, а прозвучала в воздухе  стенограммой того, что творилось в мозгу Финника. Обычно он не позволял себе таких откровений. Одэйр словно прозрел и впервые отчётливо увидел не только настоящее, но и будущее – как старуха-отшельница, упрямо предсказывающая его гибель. Он понял, что не хочет отдавать Энни ни Келвину, ни кому бы то ни было другому. Глядя прямо в глаза ей, Одэйр принял решение.
- Знаешь, сейчас ещё не слишком холодно, - произнёс Финник нарочито будничным голосом, - пойдём, я давно хотел тебе показать одно место, - он свернул на едва заметную тропинку. Способность бывшего хулигана обнаруживать потайные места родного Дистрикта, казалось бы, изученного вдоль и поперёк, напоминала магию,  - надеюсь, ты не против искупаться, - чтобы высказать то, что он вознамерился, понадобится укромное место, и грот, в который можно попасть лишь вплавь, идеально подойдёт.

Отредактировано Finnick Odair (2019-09-27 18:03:29)