вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть;
приходилось тебе когда-нибудь так неметь,
так не спать, не верить, взглянуть не сметь
на кого-нибудь?
ну какая суть, ну какая божия благодать?
ты свинцовая гладь, висишь на хребте, как плеть;
был ли кто-нибудь, кем хотелось так обладать
или отболеть?
время крепко взялось калечить, а не лечить –
ты не лучше ничуть, чем рухнувшая мечеть.
был ли кто-то, чтоб ладно выключить – исключить,
даже не встречать? ©
Здесь не было папарацци: изнеженные капитолийские носы не вынесли бы местного амбре. Здесь никто не лебезил и не окидывал презрительным взглядом. Среди забулдыг и пропащих душ профи чувствовал себя своим. Мэгз недолюбливала кабак, предрекая Финнику судьбу Эбернети, Одэйр лишь отмахивался. Сюда он приходил не столько за выпивкой, как Хеймитч, сколько за историями – таких же искалеченных жизнью и навеки проклятых за свои грехи. У присматривающей за девочками Сао всегда было, что рассказать. Имя нереиды, спасающей мореплавателей, конечно же, было фальшивым. Ни одна из них не хотела пачкать свое настоящее имя, называя его любовникам поневоле. Финнику такой роскоши не выпало.
- Никаких поцелуев, - упрямому клиенту в который раз втолковывали прописную истину.
- Что не так с поцелуями? – бурчал седобородый бармен, полируя пивной бокал, который уже мог посоревноваться с зеркалом в гримёрной Уилфорда.
- Поцелуй – соприкосновение душ, а не тел, - философски заметила мадам, - вот сколько человек ты целовал? – обратилась она к Финнику, стоящему рядом за стойкой.
- Тысяча двести семьдесят восемь, - назвал Одэйр число наобум.
Сао рассмеялась.
- Да ладно, ты не считал. Ты бы сбился.
- Невысокого же ты мнения о моих интеллектуальных способностях, - усмехнулся ментор. Подсознательно веруя в сохранение мирового баланса, окружающие полагали, что человек, обладающий столь привлекательной внешностью, априори теряет право на ум - как принцесса из сказки Мюриэль об уродливом Рике.
- Это уже аутизм, - женщина поморщилась, - а не интеллект. Разве ты в детстве раскладывал ракушки по цвету и размеру?
- У меня не было на это времени, - осклабился Одэйр, - я раскладывал гарпуны по длине и остроте, - вопреки ожиданиям, Сао не рассмеялась снова, глядя куда-то за спину собеседника, где раздавались радостные возгласы. Финник обернулся и закатил глаза. Посреди толпы, похлопывающей его по плечам и выкрикивающей поздравления, стоял смущённый Фергас, пытавшийся пробиться ближе к стойке.
- Я что-то пропустил? – Одэйр приподнял бровь, не понимая причин столь бурной встречи бывшего приятеля.
- Ещё один балбес позволил себя захомутать, - проворчал Галес, вытаскивая из-под стойки припасённый туесок: единственную причину, по которой Фергас еженедельно  чтил своим присутствием эту дыру. 
- Он женится? – переспросил Одэйр, прекрасно понимая, что уточнения излишни, - как и вопросы, кого именно Фергас выбрал себе в супруги. Иных вариантов просто не было. Галес покосился на ментора, протирая стол.
- Энни тебе разве не говорила?
Финн собирался жарко запротестовать, но вдруг осознал: она ведь говорила, и даже советовалась, какое решение принять, а он, остолоп, всё принял за шутку, розыгрыш, гипотетический прожект. Даже, кажется, ехидничал, что Фергас - идеальный вариант; крепкое плечо, на которое можно опереться; пресная, но здоровая духовная пища; бесцветный, но не вычурный костюм на каждый день.
Жениху, наконец, удалось пробиться сквозь поздравительный заслон. Одэйр, взяв себе в помощники годами отточенное лицемерие, успел нацепить белозубый оскал, заслонявший бурю, которая бушевала в груди. Не было средства, которое протрезвило бы ментора сильнее, чем известие о будущем бракосочетании. Ни один рассол, ни одна волшебная таблетка Глендауэра не справились бы с этой задачей лучше. 
- Если у тебя, как обычно, припасена издёвка на этот счёт, лучше промолчи, - попросил Фергас.
Финник не мог признаться ему, что в кои-то веки потерял дар речи. Он словно вынырнул на поверхность, задыхаясь и язвя опустошенные лёгкие кислородом. Сао, обладающая профессиональной чуткостью, положила руку ему на плечо и чуть сжала пальцы.
- Подходящая компания, - усмехнулся Фергас, - что, столичных поклонниц уже не хватает?
- Он никогда нас не покупает, - обиженно надула губки Главка прежде, чем Финн успел парировать.
- Зато не смотрит, как на придонный ил, - одёрнула её Сао.
- Зачем ему вас покупать, если любая девка готова с ним лечь бесплатно? - расхохотался Галес, - да я готов спорить, что найдутся такие, что согласятся ещё и доплатить, - Одэйр едва не поперхнулся проницательности бармена.
- По сравнению с тобой они монахини, - брезгливость отразилась на лице бывшего друга, -  понимаю, что не удастся уговорить Энни тебя не приглашать, но постарайся хотя бы на свадьбе вести себя так, чтобы всю следующую неделю в таблоидах говорили не только о том, что ты там вытворял.
Одэйр молчал. Он словно внезапно осознал, что едет на поезде не в том направлении, а стоп-кран давно заржавел. Спустя час, отчётливо осознавая, что ему не стоит ни встречаться с Энни так поздно, ни вообще начинать этот разговор, Финн взобрался на подоконник её комнаты, как не раз делал, минуя парадный вход, чтобы не объясняться с её отцом.
- Привет.
Запах садовых цветов кружил голову. А может, это не выветрился дешёвый портвейн. Хотя вряд ли, - Галес регулярно разбавлял его водой (не то, что лечебный бальзам, который бодяжил для старика Фергаса). Лаконичность никогда не была достоинством Финника, слова волной лились из его горла, но сейчас там как будто всё пересохло. Все вопросы, которые приходили к нему на ум, казались бестолковыми и запоздалыми. Что бы он ни сказал, это ничего не вернёт и не изменит. Ему не отговорить её от этого шага, так как ему нечего ей предложить. Больше всего он боялся, что, выйдя замуж, Энни лишит его той единственной малости, что давала силы: возможности быть рядом.

Отредактировано Finnick Odair (2020-12-07 07:22:31)

Гермиона, ты девчонка…
— Как ты догадался?
© Гарри Поттер и Кубок Огня.
- Мне всё ещё кажется, что ты живёшь на дереве, - шутит Финник в ответ на ворчание Энни. Одэйр проникает в комнату путём невзрослеющего мальчика не в первый раз. Роль предводителя ватаги  мальчишек-беспризорников идеально ему подходит, но за много лет хулиганская свита разбрелась кто куда. Одни полегли в сражениях с пиратами, другие присоединились к воинственным индейцам, третьих чарующими голосами охмурили русалки. Большая часть разочаровалась в своём главаре, найдя, что он не так уж отличается от капитана Крюка. Осталась лишь бессменная спутница фея, да и та готова отказаться от своих крыльев. Оказывается, в реальной жизни девушки предпочитают предсказуемость и уверенность в завтрашнем дне волшебной пыли,  несуществующему острову и полетам наяву. Впрочем, если Финн и чувствует из-за решения подруги злость и обиду, то на самого себя. Он ведь ни разу не задумывался о том, что Энни не обязана до самой смерти служить его жилеткой.
- Интересно, почему меня не позвали на мальчишник? - усмехается Финник, прекрасно зная ответ на этот вопрос. Одэйр подобен ведьме, которую не позовут на крестины даже под страхом проклятия. В детстве Финник подначивал Фергаса при каждом удобном случае по поводу опрометчивого обещания. "Тили-тили-тесто, жених и невеста" была самой безобидной из дразнилок. Финник притаскивал другу приданое в виде рваного башмака, выловленного со дна заводи, и мастерил бутоньерку из коряги, разумеется, полагая подколки весьма остроумными. Сам Одэйр заявлял, что не позволит помыкать собой какой-то девчонке. К тому же, найти девицу, которая может завладеть его драгоценным вниманием до конца жизни, будет сложно. Теперь Фергас осуществил свою мечту, а Финником помыкают все желающие, у кого есть влияние и деньги. Одэйр не представляет, как можно совмещать семейную жизнь и должность ментора. Цецилия из Восьмого Дистрикта ухитрилась выйти замуж и даже завести детей: возможно, для того, чтобы злые языки потеряли основание утверждать, что Победители остаются одинокими до конца жизни. Фланаган так и оставила при себе руку и сердце. 
Мэгз наверняка искренне порадуется за Энни и посоветует оставить в покое молодых, чтобы дать им возможность провести медовый месяц наедине. Одэйр как ни пытается, так и не может заставить себя наскрести хотя бы горстку безвозмездных пожеланий, несмотря на большой опыт лицемерия. Ему кажется несправедливым, что жизнь, и так выставившая за победу в Голодных Играх неоплатный счёт, снова вынуждает его жертвовать собой ради счастья других. Да и кто сказал, что они будут счастливы? - мрачно думает Одэйр, насмотревшийся за шесть лет на распутных жён и похотливых мужей. Среди его поклонников не меньше половины замужних и женатых  Некоторые даже не скрывают измен от супруга. В столице не считается зазорным заказать на девичник Победителя, как нанимают стриптизера, поскольку для капитолийца любой из выживших трибутов остаётся рабом, существующим на свете по милости хозяев. Не стоит равнять Капитолий и Четвертый с иным моральным компасом, но в борделе Сао мужчины с кольцом на пальце тоже не редкие гости. Одэйр знает несколько семей, в которых женщины стали Безгласыми для мужа, занятого добычей пропитания. За несколько лет непрерывной стирки, готовки и уборки они превратились в старух. Финник не хочет, чтобы Энни постигла та же участь. Фергас производит впечатление благородного человека, но если бы все женихи оставались такими же, как в день свадьбы, разводов было бы гораздо меньше. Одэйр знает одно: если Фергас хоть раз обидит Энни, то пожалеет. Так же, как Одэйр пожалеет, если заикнется о своей свадьбе в разговоре с президентом.
Одэйр отчётливо понимает, что даже, если Сноу разрешит своей дойной корове остепениться, то не предоставит выбора, сам указав на ту спутницу, которая наиболее выгодна Капитолию: например, Аристу, лояльную правительству и готовую закрыть глаза на всё, лишь бы стать женой Финника. Свадьба будет идеально отрежиссированным спектаклем, где каждому будет уготована особая роль. Утвержденный список гостей, минимум импровизаций, и максимум соответствия намеченному плану. Свадьба Энни даёт шанс Финнику хоть раз поучаствовать в церемонии, лишённой фальши.
- Я назначен подружкой невесты? - улыбается Финник, спрыгивая с подоконника. Одэйр, как всегда, старается не показывать огорчения. Скрыть ревность, отчаяние и чувство бессилия от Энни гораздо сложней, чем презрение и стыд от капитолийцев, которые думают лишь о себе. Как Финник не смел сказать родителям о том, что подчиняется президенту в обмен на их безопасность, так же теперь он не смеет сказать Энни о том, что в выжженной пустыне его души проросла любовь к той, что всегда была рядом. Может, ещё не поздно признаться в своих чувствах, попросить отменить будущее торжество? Но ради чего? Ведь Финник все равно ничего не может предложить ей. Не говоря уже о том, что она, наверное, серьезно обдумала предложение Фергаса и действительно хочет связать с ним свою судьбу. Потому Одэйр прячет горечь на самом дне глаз, которая морщинками собирается в уголках, добавляя возраста самому юному Победителю. Но сейчас Энни не придает внимания мелочам, которые могли бы выдать Финника, так как занята примеркой.
Цвет платья напоминает Финнику собственные наряды: такой оттенок, по утверждениям стилистов, подходит к бирюзовым глазам. Островок открытой кожи меж волн лазурного шёлка манит к себе. Конечно же, никакой он не капитолийский, а создан руками портных восьмого Дистрикта. Несмотря на протесты Уилфорда, Финник считает, что изнеженные жители столицы не способны держать иглу в руках дольше пяти минут.
Поначалу бегунок послушно скользит вверх, но потом вдруг заедает. Чтобы высвободить змейку, Финник помогает себе другой рукой, и случайно дотрагивается до изящной ложбинки между лопаток, припорошённой карамельными веснушками, словно песок на берегу - каплями янтаря. Он не сразу отнимает пальцы, проводя кончиками вверх и с трудом подавив намерение прижаться губами к трогательно беззащитной спине. Это мимолётное прикосновение, которое вполне можно и не заметить, но Финник затаивает дыхание, как вор, который активировал сигнализацию во время ограбления.