Вы знаете какой сегодня день? Праздничный! День, который отмечен красным в каждом доме! Если конечно в нем есть календарь, ведь не всем стоит быть настолько богатыми, верно? Сегодня Капитолий в очередной раз напомнит нам о темном прошлом, к которому ни мое поколение, ни тем более следующее, не имеет никакого отношения, но обязано расплачиваться за своих потомков. "Радость" переполняет наши души так, что мы готовы разрывать в клочья сердца, хотя знаем -  даже сделав это, мы не прервем порочного круга увеселяющих жертвоприношений. Словно тупоголовые болванчики мы должны скалить зубы в улыбке, обязаны почитать власть, не можем не восхвалять Голодные Игры. Слава Капитолию! Понимаете как все запущено в этой проклятой стране?
Скоро за мной придут и это будет очередным началом чьего-то конца. Сомневаюсь, что им нужен такой нставник как я, но за неимением другого, сойдет и такая пьяная свинья, лишь бы присутствовал. Пожалуй, это главный аттракцион во время жатвы - начавший спиваться, не способный на что-либо кроме похабных шуток и неприличных жестов мужчина. Всегда ли я был таким? Отчего же. Первые несколько лет я рвал жопу на фашистский крест. Но знаете что больше всего развлекает спонсоров, кроме достаточного количества сожранного и выпитого? Энтузиазм в глазах новобранцев. Чем больше ты прикладываешь усилий, чем больше ночей не спишь, чем быстрее и чаще виляешь хвостом перед столичными жлобами, тем меньше ты получишь. И дело не в том, что унижаешься ты неправильно, а в том, что нет для их мерзкого сознания большего кайфа, чем ломать тебя в самом начале пути. Двенадцатый Дистрикт - вечное посмешище, нищета, отребье - и без того слишком слаб. Но видели бы вы щенячий восторг брюхатых капитолийцев в тот момент, когда они отказывают в поддержке. Им нравится видеть ужа на сковородке, они с диким восторгом наблюдают, как наши дети истекают кровью, их развлекает пушечное мясо. То ли дело профи - ради них не стыдно и последние деньги отдать. А все почему? Шоу, престиж, похоть. Если с Арены живой выходит девочка, то у нее нет шансов остаться собой. Даже и думать нечего - с самого первого дня она только и будет расплачиваться с теми, кто помог ей на Играх. Расплачиваться ничем иным, как своим телом. Мальчикам в этом плане везет меньше, хотя как посмотреть.
Знаете что? Валяться на грязном полу собственного дома в луже разлитого элитного скотча, не самая плохая участь. Куда лучше, чем подставлять задницу тому, кто больше заплатит. Я все еще так же омерзителен?
Я просыпаюсь от колотящего звука, эхом раздающегося в голове и поначалу думаю, что это конец, барабанные перепонки вот-вот лопнут и лучше бы это случилось поскорее - так мне не придется больше слышать эти убийственные удары. По прошествии пары минут стук становится только настырнее и я начинаю понимать, что он - не моя фантазия и не похмельные галлюцинации.
- Тише...
Кое-как поднимаюсь на ноги и иду по направлению к источнику звука. Несколько раз спотыкаюсь о разбросанные бутылки и натыкаюсь на какую-то мебель, но звук настолько жуткий, что я не могу заставить себя остановится.
- Я же просил, тише... Добравшись до двери, я собираюсь с силами, опираюсь на косяк и резко дергаю за ручку. Солнечный свет, ворвавшийся в коридор, заставляет меня зажмуриться и я не вижу, кто стоит передо мной, но слышу писклявый девичий голос. Какого черта ей нужно? Я уверен, что раньше его не слышал, да и сейчас с радостью заткнул бы, но она не унимается и продолжает пищать. Хорошо хоть стучать перестала.
─ Хеймитч Эбернети?
- Да, только не так громко... - прошу я, пытаясь осознать что происходит и кто эта девица с мерзким голосом. К сожалению, она не унимается и продолжает что-то говорить, но я уже не слышу, что именно. Схватив ее за край корсета, там, где по определению должна быть грудь (хоть бы носки подложила, ей-Богу), я затаскиваю ее в дом и с силой захлопываю дверь.
- Ты можешь вопить тише? - ору я на гостью в голос, отталкивая ее к стене. Только сейчас удается разглядеть кто передо мной - молодая капитолийка. Расфуфыренная и разодетая во все яркое, она как две капли воды похожа на всех остальных жительниц столицы, у нас таких точно не встретишь. Возможно статусом чуть выше остальных - слишком откровенно одета, возможно просто элитная проститутка - кто их разберет. Хотя нет, шлюха в Двенадцатый поехала бы вряд ли. Поправляю волосы, норовящие залезть в глаза и уже спокойнее прошу, - Хотя бы на половину октавы.
Нескольких секунд тишины и замешательства мне хватает, чтобы забыть о ее существовании и окунуться в привычный круговорот дел. Возвращаюсь в комнату, наливаю янтарный виски во вчерашний бокал и осушаю до дна с завидным наслаждением. Алое пятно я замечаю только тогда, когда поворачиваюсь и начинаю следовать к креслу.
- А, ты еще здесь... Напомни-ка, кто ты?       

- Новая сопровождающая, - почти эхом повторяю я, - значит, эта... как бишь ее? - задаю вопрос в никуда, щелкая пальцами левой руки, - Джанет! - вспоминаю неожиданно для самого себя, - Сдулась? Быстро, однако. Хотя...  До сих пор не понимаю как она так долго продержалась в этом деле. Неоднократно пониженная, в связи с возрастными ограничениями, она была неплохой теткой, даже не смотря на то, что занимаемой должности уже давно не соответствовала. Мы проработали вместе всего один год и я не ожидал от нее большего. Даже молоденькие, и куда более зависимые от благосклонности Капитолия, девочки убегали после одного-двух сезонов, чего уж говорить об этой.  Впрочем, умом она не отличалась точно так же, как и все остальные. Единственное, за что стоило ее уважать, так это за то, что в отличии от других представительниц этой "прекрасной" профессии, не ассоциировалась с намалеванной девочкой по вызову, на которых неизбывно была похожая каждая вторая. Не знаю, как и почему молодые девочки становятся эскортом, даже изучив всю подноготную мероприятия, на котором предстоит работать. Центр подготовки трибутов, во время Голодных Игр, похож на один огромный бордель, не иначе. Ментор первого спит с эскортом пятого, шестого, седьмого и десятого, эскорт четвертого с менторами третьего пятого и девятого, менторша второго трахает Цезаря, и ни в коем случае наоборот, а он в свою очередь наведывается в пятый первый и третий. И эту цепочку можно продолжать бесконечно... Хотя бы одна из них думает о том, что жизни погибающих детей на наших руках? Или свет софитов, роскошь, окружающая их, и частый бездумный секс с сильнейшими нашего вида - перевешивают всю ту грязь, что приходится терпеть? Вопрос почти риторический.  На некоторое время я опять забываю о гостье и пытаюсь воспроизвести в голове образы тех, кто уже успел со мной поработать и вспоминая их лица, когда они приносили бумагу о переводе в другой дистрикт. Более счастливые улыбки и представить себе сложно. Что ж - я не против, если приношу кому-то радость, пусть и такую отвратительно пошлую.
Громкий голос Тринкет заставляет меня вернуться в настоящее и обратить на себя внимание, что меня откровенно расстраивает. Я не реагирую на ее вопросы, но беспардонно разглядываю ее точеную фигуру. От кончиков пальцев ног до самой макушки - она кажется мне дьявольским отродьем. Правда, если ее хорошенько умыть, то лицо было бы вполне приглядным. Ох уж эта современная мода.
- Речь, - произношу я максимально требовательно, но ловлю недоумение в ее взгляде и даю более развернутое описание желаемого, - Ты написала мою речь? Приготовила карточки? Чему вас там, в Капитолии, вообще учат? - еще один почти риторический вопрос, ибо я не собираюсь произносить какой-либо текст, да и состояние мое не благоволит к публичным выступлениям. А о необучаемости юных капитолиек и сам прекрасно все знаю. Меня должны были предупредить о ее прибытии, и вполне возможно делали это, но в силу своей "забывчивости" и безразличия - я утерял эту информацию, среди прочей. А ее предупредили о том, кто я? О том, что я не говорю с трибуны, не дружу с коллегами, не даю лишних советов и, главное, ненавижу эскорт? - Ну? Я сам зарождаю в себе злость, сам завожу и вызываю на конфликт. Зачем? Так проще. Не удивлюсь, если эта дурочка разрыдается при первой попавшейся возможности, за то поймет, что не нужно ко мне лезть. Тогда, глядишь, мы и переживем эти Игры, а потом, она убежит. Как и остальные.
К, и без того чрезмерной, головной боли прибавляется еще и всеобъемлющее разочарование потерянным временем. Уже через пару часов я буду мчаться в столицу под прицельными взглядами детей и вот этой... Особы. Одно радует - наконец-то я привезу что-то лучше, чем та дрянь, которую продает Сальная Сэй. Это, на некоторое время, скрасит мое одиночество. Сейчас приходится пить то, что есть. Поэтому я вновь наливаю и вновь осушаю бокал. Вытерев губы рукавом старенькой рубашки, я ответственно заявляю, - Я готов! Делаю пару шагов по направлению к двери и запутавшись в собственных шурках, обрушиваюсь на, о чудо, диван, стоящий на траектории пути. Вставать мне уже не хочется, поэтому, забравшись на диван  полностью, я обнимаю подушку и сонно бурчу:
- Я готов... Придется идти без меня.

Я полностью игнорирую девушку до тех пор, пока она не покидает мой дом, громко хлопнув дверью. На что она, вообще надеется? Что я встану и добровольно направлюсь на Жатву? Ну, конечно. Ее предшественницы придумывали массу различных способов увести меня на площадь от самых простых до ошеломительно изобретательных. Одна, кажется, делала отличный минет... Или то была трибут? Да, уже не так важно. Важнее то, что я слегка удивлен поведением нового эскорта. При возможности она меня и в столицу забирать не станет? Посмотрел бы я на лица распорядителей, когда вагон покинет только она и два подростка. Становится немного смешно и, в то же самое время, грустно от того, что я не смогу пропустить Игры взаправду. Это могло бы стать отличной новостью и для меня и для организаторов, но, увы..
Еще немного полежав на диване, топя себя в воспоминаниях с прошлой Жатвы, я поднялся и бросив взгляд на часы, решительно направился собираться. К слову,стрелки на циферблате стоят уже давно, все никак не возьму себе в привычку заводить их. Девчонка говорила, что до сборища еще сорок минут, значит, скоро придут миротворцы, чтобы забрать меня на поезд. Вполне возможно, что мэр с облегчением вздохнул, когда я не появился на трибуне, но не отправить меня в Капитолий он не имеет ни морального, ни официального права - достанется всем. Да и привычка к моим выходкам делает свое дело. Не проходит и час, как в дверь стучат и не дождавшись ответа, бесцеремонно входят люди в форме. Мы давненько знакомы и я уверен, что они не выволокут меня из собственного дома, скорее поддержат в моем "стремлении". В конце концов, мы старые друзья и сотрудничать нам даже выгодно. Пожалуй, это один из плюсов удаленности нашего дистрикта. Договорится можно даже с власть имущими, а это дорогого стоит. Два не очень высоких мужчины смиренно ждут, пока я распихиваю по карманам какие-то мелочи и отбрасывают пару сальных шуток, когда закончив сборы, я направляюсь в сторону выхода. Дорога до платформы занимает совсем немного времени, но я успеваю проветриться и подготовиться к новому налету на мини-бар в своем купе. Когда я прибываю, из трубы уже во всю идет дым, а на перроне толпятся малочисленные отправляющиеся. Не обращая на них никакого внимания, захожу в вагон и сразу же направляюсь в столовую.  В этом году обновили интерьерчик? Мило. Не потому ли, что в прошлом году очередной стол красного дерева лег жертвой увесистого топора? Какая разница, главное суть.
Среди серой массы толпящейся у поезда, я не замечаю ни одного яркого пятна, значит новенькая где-то уже здесь. Что ей еще рассказали обо мне? Какие еще мои "тайны" были выданы ей для плодотворного  сотрудничества? Кхм.. В любом случая, я найду чем ее удивить, чтобы она не мешалась под ногами до прибытия в столицу.
Развалившись в кресле, с бутылкой скотча в руках, я придаюсь воспоминаниям о прошлогоднем путешествии, прошедшим на редкость гладко. Не считая инцидента с Джанет, настоявшей на моем разговоре с трибутами в первый же день отправления. Не стоило ей этого делать, тогда глядишь и стол был бы в полном порядке. Надеюсь, новенькая не станет дергать меня по пустякам и не будет настаивать на всяких глупостях. Откуда только такую наглую выискали?
поезд отправляется настолько тихо, что я не замечаю действа, еще бы - меня до сих пор немного штормит. За то громкий цокот каблуков я слышу вполне отчетливо. Идет. Когда маятниковая дверь, у меня за спиной, отворяется я  выжидаю пару секунд и нарочито зло спрашиваю:
- Опять ты? Чего тебе опять нужно? Сомневаюсь, что она скажет что-то дельное, но надеюсь, что хотя бы попробует объяснить свое поведение перед Жатвой.

Я нехотя фыркаю от удовольствия, когда опрокидываю в себя очередной бокал и ещё раз, когда девчонка начинает говорить. Наконец, она хотя бы попробовала дать мне отпор, пусть даже и такой слабый, что я не знаю стоит ли засчитывать попытку. Она старается храбриться и перейти на мою волну, но уверен, она не продержится и пяти минут. Не этому учат эскорт в их благородной богадельне, где рассказывают о манерах, ужимках и том, как успокоить рыдающего ребёнка. Впрочем, даже это у неё вряд ли получится. - На четвереньках будет самое оно, - не оборачиваясь, отвечаю я, - мы будем выглядеть безупречно в глазах общественности. Только подумай! Все заголовки будет посвящены тебе! Может быть, тебя даже уволят до Игр! Здорово, правда?! - я довольно громко смеюсь, ибо впервые за долгое время, мне действительно весело после Жатвы.  Собственный хохот эхом раздается в голове и на секунду я корчу ужасающую гримасу, стараясь не схватиться за больной затылок. Нужно делать меньше резких движений, иначе все может кончится скверно и печально. Зажмурив глаза, я вижу перед собой её лицо - глупое, непонимающее, готовое к рыданиям. Каково же было моё удивление, когда  она продолжила читать лекцию. Это, конечно, смело, но и настолько же глупо, как мне кажется. Не уж то она ещё не поняла?
Ого. Она мне приказывает! Это так интересно. Люблю играть в простые для обывателя игры. Конечно, я не тот лоснящийся и жирный кот из детской телепередачи, но и я способен поймать крошечную жертву и заиграть её до смерти рядом со входом в её собственную норку. Должно быть, это очень обидно быть раздавленной в зоне собственного комфорта - среди красного дерева, цветов и дорогих тканей. Упорство эскорта меня, в некоторой степени, умиляет. Сколько потребуется часов или дней, чтобы до неё наконец-то дошло - нравоучать и наставлять меня нет никакого смысла. Я пропущу все сказанное мимо ушей, как пропустил неугодный мне выбор атрибутов и так будет во всем, что не входит в мои планы. Последней каплей стала попытка отобрать у меня бутылку. Не виски мне жалко и не времени, которое потребуется на то, чтобы отыскать новую бутылку, а отношения, ошибочного поспешного мнения и иллюзий на мой счёт, которые неустанно питает девушка.
- Напомни-ка, как тебя зовут? - произношу я поднявшись с кресла и метнув злобный взгляд на капитооийку. Если честно, не могу и не хочу запоминать откровенно ненужную информацию. Мне абсолютно наплевать как зовут расфуфыренную нимфетку, все равно в следующем году будет новая. Если повезет , даже в этом. Распорядителя вряд ли захотят менять коней на переправе, ведь имя это кобылы уже прописано во всех брошюрах к Играм, в каждом руководстве для трибута. Она уже увековечила себя в бумаге, чего ей ещё нужно? Ещё лепет ситуации не меняют, я по-прежнему не собираюсь выпускать бутылку и лишь перехватываю свободной рукой её запястье.
- Послушай, девочка моя, - здесь я делаю особое ударение и окидываю Тринкет одним из тех взглядов, что девушки обычно называют "похабными", - ты здесь не задержишься более, чем на одни Игры, в связи с чем предлагаю заключить сделку. Хорошо? - я понимаю, что ответить ей, по большому счёту, нечего, поэтому сам киваю и продолжаю пламенную речь - ты не будешь лезть в мои дела, отнимать то, что я хочу, мешать тому, что мне надо и показываться в поле моего зрения, а я взамен больше не дотронусь до тебя и пальцем. Уверен, тебе это не очень нравится, правильно? Правильно, - я киваю, как пример. Сжимаю её руку в разы сильнее и жду, когда же она заскулит от боли, это непременно должно произойти. Сам того не замечая, я медленно шагаю и толкаю девушку в сторону стены, задевая и роняя предметы интерьера. Цели мы достигаем  уже через несколько метров "прогулки". - Вот это, - я демонстрирую початую бутылку со скрученной пробкой, когда затылок Эффи касается настенных панелей, - моё. И, Боже, храни дистрикты и тебя от того, чтобы отнимать у меня что-то моё. Усекла?
Не понимаю почему, но она дико меня бесит. Не раздражает или возмущает, именно бесит! То, как она выглядит, говорит и смотрит заставляет меня биться в кромешной моральной истерике, выбивая из колеи. Ее предшественницы тоже не вызывали особого счастья, но эта... Мне нестерпимо хочется увидеть страх в её глазах, хочется чтобы она убегала со всех ног и вопила от ужаса. Чем быстрее она начнёт перевоплощение в пугливое животное, тем скорее я смогу вернуться к привычному распорядку дня и забыть о ещё существовании. Надеюсь, поставленный ультиматум, поспособствует в этом.

Мерзавка. Смотрит так, будто ее слова имеют значение. Будто она что-о понимает.
- Слишком хреновая альтернатива, Эффи Тринкет! - я гримасничаю и открыто пародирую девчонку, считающую, что ее имя достойно того, чтобы его помнить. Таких, как она, в Капитолии сотни, если не тысячи. Размалеванные в пух и прах куклы, жалкие творения столицы, только и умеющие поддакивать и улыбаться. Хоть в одной из них есть честь, достоинство, хоть что-нибудь, кроме любви к разноцветным тряпкам? Весьма сомнительно, -  Не самое выгодное предложение в моей жизни. Подумай еще, хорошо? Если есть чем. Меня совершенно не заботят обиды со стороны эскорта. Любую мою выходку он должен воспринимать как данное. Я ничуть не горжусь тем, что убил 47 человек, но, черт вас всех дери, я победитель! А в Панеме это слишком много значит. Едва ли кто-то, кроме правительства сможет мне указывать. И репутация моя, в данном контексте, не имеет никакого значения. Все эти люди - безгласые, эскорт, служители медийного культа будут преклоняться перед любым из нашего каста - будь то пьяница, морфлингист или древний калека.
- Чего бы ты там себе ни придумала, мы не будем друзьями. Мы даже коллегами не будем. Я, вообще, надеюсь, что сразу после приезда ты пропадешь из поля моего зрения и больше в нем не появишься. По крайней мере, до обязательных мероприятий. Это чистая правда. Я бы не хотел встречаться с этой особой без лишней нужды. Она слишком... Тупая, я думаю. Никак не хочет понимать, что связываться со мной - не то чтобы опасно, но крайне неприятно.  Зачем ей это нужно? Глупый вопрос. Хочет выбиться в люди. А люди ли это? Впрочем, могла бы обойтись и без прелюдий. Нам совершенно не обязательно любить друг друга или относиться хоть сколько-нибудь уважительно. Представляю. что она расскажет своим столичным подружкам о менторе, с которым придется работать. Почему я об этом думаю? Да класть мне на нее и шалав, с которыми она тусуется дома.     
Я отступаю назад, высвобождая заложницу и, поправив волосы, направляюсь к барной стойке. Девка мне более неинтересна. С меня хватит, наговорился. Отставляю бутылку,которую таскаю в руке последние минут пять и берусь за другую с чем-то прозрачным. Откупориваю не глядя и выплескиваю содержимое в стакан. Выпиваю залпом и облокачиваюсь на столешницу, жадно глотая воздух. Джин. Ей-Богу, если Тринкет сейчас заговорит, то я запущу в нее стоящей передо мной бутылкой. Минуты тишины мне хватает, чтобы успокоиться и забыть о ее существовании.
Неистово хочу остаться наедине с собой. Да, в такие моменты, чаще всего, меня терзают вопросы бренности бытия, но хотя бы слух не режет от чужих бестолковых речей. Хочу обернуться и никого не увидеть перед собой, ничего не услышать. Наверное, краем сознания я цепляюсь за эту идею и мне начинает казаться, что достаточно просто не оборачиваться и девчонка уйдет сама, но я знаю, что этого не случиться. Более того, она опять будет смотреть на меня, как на врага народа. Уверен, она и сейчас сверлит меня взглядом. Опять. Ну почему ей бы просто не уйти? Обычно, подобные ей так и поступают, если не хотят нарваться на рукоприкладство и дальнейшее отстранение. Правда, некоторые из них открыто хотят переспать с победителем -  для галочки в своем странном мотивационном списке, но перед этим они не читают лекций о вреде алкоголя или непоправимом уроне от него их будущей репутации. Захлебываюсь виски я, а репутация портится ее. Нормально так, да?
Легонько пинаю носком ботинка основание стойки перед собой и, глубоко вздохнув, поворачиваюсь к немой собеседнице. Она, должно быть, уже сто мыслей передумала, пока стояла в одиночестве. У меня нет желания разговаривать и я следую к выходу. Шаг, второй, третий, четвертый,  ровняюсь с Тринкет и притормаживаю, глядя на нее участливо, почти с сожалением. Нормы приличий, значит? Манеры? Но глупо было бы ожидать извинений. Вместо них, я отвешиваю даме шлепок по заднице, которого она давно заслужила. Я даже не пытаюсь на что-то намекать, она настолько мне отвратительна после сегодняшнего, что у меня на нее не встанет. Будем считать это долгом службы.   
- Ты знаешь, где меня найти.

- Не-а! - отзываюсь я, будучи уже в дверях, - Я буду делать то, что посчитаю нужным и твое мнение по этому поводу - последнее, что меня интересует.  Это чистая правда. Если девчонка думает, что может хоть как-то мне помешать, то она жестоко ошибается. Вырывать у меня из рук бутылку каждый раз, как ее там застанет - у нее не получится. А если и получится, но каждый же раз она будет оказывать неподалеку. Ее компромиссы и условия глупы, как и она сама. К сожалению, это бич всех капитолийских отродий и я ничего не могу с этим поделать, даже если очень сильно захочу.   - Мне плевать на твои условия! - почти нараспев добавляю я и покидаю комнату. Отчего-то каждая пигалица из столицы уверена, что может мне указывать, считает меня своей ровней. Может быть, так оно и было бы, да вот только не так это. Победитель - это не то,чем стоит гордиться в мире,  котором есть Голодные Игры, хотя чем тогда, вообще, гордиться? должно быть, в розовом мире, где обитают такие Эффи Тринкет, как эта, победителей не продают направо и налево, не заставляют развлекать богачей и их сказочных деток, обвешанных золотыми побрякушками, как рождественские ели украшениями. Не уж то она свято верит, что жизнь ментора - это бесконечная радость и счастье в оном флаконе? Хоть раз она задумывалась - каково это следить за смертью людей, с которыми живешь бок о бок? Это совсем не игра, не подставное реалити-шоу, пусть и идет оно регулярно, сезон за сезоном, и демонстрируют его по огромной плазме.   
Не исключаю вероятности, что есть где-то умная женщина. Вероятно, она и ведет себя инфантильно, так как требует того современное общество, но в голове у нее что-то есть. Ну, хоть что-то. Самая малость, позволяющая догнать ход событий и позволяющая не вести себя тупо наедине с людьми, которые того заслужили. Увы, чаще всего это менторы. Кто-то из них радостнее, кто-то печальнее, но все они волокут на себе бремя победы, бремя безнаказанности за растраченные жизни. Как бы мы не готовились, что бы не предпринимали.. Вопрос стоит ребром - один или два ребенка умрут у каждого! У всех без исключения! Почему, они не понимают, что смерть - это плохое развлечение? Мне хочется вернуться и ударить девчонку в парике, просто потому, что она единственная представительница этого шоу уродцев на всем поезде. Я понимаю, что это неправильно, и взяв себя в руки выплываю в коридор, вдоль которого расположены десятки окон, с проносящимися в них пейзажами. Было бы отлично закурить, но нечего.
Да ну ее.
Видимо, избегать эту бездарь - лучший из вариантов, поэтому не долго думая, направляюсь в свое купе. Если она и там попытается меня достать, то придется применять куда более весомые аргументы, нежели слова. В тишине и спокойствии свой комнаты я могу расслабиться и немного прийти в себя. "Ну ты попал!" - непрерывно крутилось в голове, пока я тщетно пытался заснуть. Спустя двадцать или тридцать минут злопыхания, я засыпаю и просыпаюсь только тогда, когда поезд начинает тормозить. Он делает это плавно, без резких движений, но я чувствую, что обстановка вокруг накаляется. Другой воздух, запах, атмосфера. Мы в Капитолии.

─ Помните, о чем мы договорились?
"Ну, почему? Почему, первая кого я встречаю в узком проходе вагона это она... Где я провинился? За что ты мне ниспослана, глупая женщина? За какие грехи?"
- Нет у нас никакого уговора. И никаких "мы" тоже нет, - я стараюсь держать себя в руках, стараюсь не повышать голоса, но внутри все клокочет.  Не уж то ей так нравится выводить меня? Она поэтому такие тупые вопросы задает? Знает же, что ни о чем мы не договорились. Я не принял ее условий, точно также, как и она моих, так о чем речь? Я уже открываю рот, чтобы сказать ей все, что накопилось, но на ее счастье, голос подает девочка-трибут, имя которой я не запоминал.
─ Мистер Эбернети, у нас с Элен ведь нет шансов на победу, так? Мисс Тринкет говорит, что шансы есть всегда.   
- Шансы есть всегда, - повторяю я, не отрывая взгляда от Тринкет. Я не хочу этого признавать, но отчасти она права - победить может любой, другое дело, что шансы эти ничтожно малы, омерзительно малы, они мизерные. И зависят они не от того насколько ты владеешь оружием, не от того, чему тебя учили до Жатвы. Главное - вера в себя, я знаю это. Если ты сомневаешься хоть на секунду, то тебе конец. Даже речи не идет о чудесном спасении, если в голове есть "Если". Необходимо быть сильным с того самого момента, когда эскорт вытянул и назвал твое имя. С этого момента нельзя теряться и бояться, нельзя рыдать. Нужно твердо уяснить "Я выживу!" Так было со мной. Я знал, что вернусь, я знал что смогу убить столько, сколько надо, я знал, что 24 или 48 трибутов - не имеет никакого значения. И дело далеко не в физической силе. Сколько девчонок скрывавшихся и маскировавшихся неделями смогли выжить? Не так много? Ну так остальные просто не верили в себя, похоронили надежду в треклятом поезде и не вспоминали о ней до выхода на Арену.
Сам не замечаю, как начинаю смотреть на на Эффи, а сквозь нее, все также обращая слова к девочке.
- Нужно верить, - это самое глупое, что можно сказать человеку, который через пару дней умрет, но единственное, что я, вообще, могу сказать. Какая она у меня уже? Давно сбился со счета. Ни один из них не хотел жить по-настоящему, все сломались при рождении, каждый верил в то, что Игр нельзя избежать, как и смерти грядущей за ними. Как итог - похоронены все. Думать об этом больно и самое главное - утомительно. Я не могу спасти всех, я никого не могу спасти. Ну и зачем тогда тратить время? Сколько еще лет потребуется, чтобы я честно и четко говорил своим трибутам, что выжить нереально? Что не нужно тешить себя иллюзиями, - послушай Эффи и иди улыбайся этим капитолийским выродкам. Ясно?
Часто мне кажется, что ментор - это такое наказание за лишнюю живучесть. Нас заставляют наблюдать за смертями подчиненных, а все что мы можем, так это извиваться, словно ужи на сковородке, унижаясь, и пытаясь купить еще пару дней для ребенка, которому все равно придет конец. наша функция не в том, чтобы научить, а в том, чтобы отдать Капитолию еще часть себя, и иногда - совсем редко - помочь уйти с миром. Чтобы ни в чем невиноватый ребенок чувствовал себя немного сильнее, чем он есть.
- Умой ее, - говорю я Тринкет, имя которой непонятным образом всплыло в памяти тогда, когда это было необходимо, и вновь улетучилось, - выглядит ужасно.
Сейчас у обоих два варианта - подумать и сделать, что говорят или начать ругаться и рыдать. И почему мне кажется, что подумать они не смогут...
На этой мажорной ноте, я проталкиваюсь к выходу и через минуту оказываюсь на улице. В окружении миротворцев, дожидаюсь эскорт и трибутов, привезенных из Двенадцатого, а затем, сквозь ликующую толпу, продвигаюсь к ждущему нас автомобилю. "Тормозить некогда."

Вся моя команда еле передвигает ноги - иначе я не могу объяснить ту черепашью скорость, с которой они ползут за мной. Я все понимаю, прилично выглядеть и одновременно шустро перебирать ногами - задача почти невыполнимая, но кто-то же с ней справляется.. Может быть те, кто выживают в чертовых Голодных Играх? Не очень уверен, конечно, но все же.
Толпа на улице, как и всегда, при встрече трибутов, ликует, наполняя перрон радостными воплями и вздохами обожания. А что им еще остается делать, если в голове ежедневное, стабильное перекати поле катится от одного уха к другому и обратно. Площадка отведенная для мозга уже давно не используется капитолицами по назначению. На ней произрастают тупые мечты и парике повыше, юбке покороче и статусе покруче. Ни одна из этих, без сомнения, "светлых" голов не обременена мыслями о завтрашнем дне, работе или, о ужас, выживании. У них просто-напросто нет необходимости в этом. Капитолий позаботился о том, чтобы самые верные его слуги интеллектуально занимали место между коровами, хлопающими огромными глазами, и леммингами, совершающими массовые самоубийства, если того потребует популяция. Смешно представить что случиться с неокрепшими умами этих людей, если потребуется выбрать для выход на Арену кого-то из своих...
К счастью, мы добираемся до машины полным составом, не потеряв при этом идиотку-сопровождающую, которая радуется и машет встречающим с таким энтузиазмом, что самая моя саркастическая улыбка тонет в ее тупом блаженстве.
─ Я не собираюсь улыбаться капитолийским выродкам.
А из парнишки мог бы выйти толк, если бы через четыре дня он не отправился на Арену. Его слова заставляют, наконец-то, улыбнуться меня, а настороженный взгляд Тринкет только придает ей цинизма. Ну, а чего она ожидала от трибутов? Счастья, распиханного по карманам, или энтузиазма, сочащегося из ушей? Даже не знаю. Она, вообще, представляла себе настояие Голодные Игры? Или только читала глупые брошюры, написанные такими же идиотками, как и она сама?
- Что за выражения в приличном обществе? - передразниваю я одними губами слова капитолийки и в знак согласия похлопываю парня по плечу. Он во всем прав и даже немного напоминает меня в его годы. Если не сдуется за следующие дни, то, может быть, и протянет на Арене немного дольше, чем обычно это случается у детей из Двенадцатого. Если подумать, то врожденная наглость и брутальность, на Играх, еще никому не помешали. Быть желанным можно и ненавидя всех, презирая собственных покупателе. Не имею понятия, что происходит в голове у сумасшедших капитолийских дамочек, но чем больше ты стараешься от них избавиться, чем изощреннее твои попытки, тем больше они станут тянуться к тебе и засыпать суммами баснословными для обычного жителя Панема, существующего на периферии.
Она называет наше совместное, вынужденное сосуществование "сотрудничеством", чем вновь вызывает усмешку. "Тринкет, ты серьезно? Сотрудничество?" Вместо ответа, я демонстративно достаю фляжку из кармана пиджака и скручивая с нее пробку, киваю.
- Естественно.
Я чувствую себя гораздо лучше, когда порция отменного виски обжигает горло. Как давно это стало привычкой?
Разумеется, мне наплевать и на сотрудничество и на сопровождающую, которая явно недовольна моим поведением, даже если не показывает этого. Сделав еще один глоток, я обращаю взгляд в окно, рассматривая улицы - маршрут не меняется уже несколько лет. Странно, что вдоль дороги не стоят толпы столичных жителей, скандирующие имя Сну и всех его приспешников. Ах, да. Все они сейчас разбежались по домам, чтобы основательно подготовиться к параду трибутов, до которого я надеюсь не дожить или, на худой конец, проспать. Хотя проспать это вряд ли - размалеванная кукла - мой личный эскорт - не позволит мне напиться до беспамятства. А, собственно, как она это сделает? Миротворцев ко мне приставит? Очень сомневаюсь - не станет она так позориться публично.
- Слушай, детка, давай как-нибудь без меня, а? У тебя отлично получается запугивать окружающих, а уж превращать их в то, что так любят твои сородичи... - я указываю на лицо девочки, кажется, Элен, пусть и совсем немного на фоне самой Эффи, но разукрашенное какой-то дрянью. "И когда она все успевает?!"
Обеспокоенная моим поведением девочка-трибут вновь готовится заплакать и впервые за долгое время я чувствую себя виноватым - указывая на нее, я собирался задеть лишь сопровождающую. Неловко выруливая, я протягиваю к ней руку и дотрагиваюсь до лица.
- Ты отлично выглядишь. Не смей плакать. Поняла?
Возможно это больше звучит как угроза, но это мой максимум.

Для этой женщины у меня есть всего лишь два совета. Первый из них касается того, куда она может засунуть себе свое "желательно" и, думаю, не так сложно догадаться на какое конкретно место указывает моя рекомендация. К сожалению, вынужден отметить, что место это выглядит замечательно и если бы к нему не прилагалась такая бездарная, глупая и размалеванная голова, то я бы подумал о том, как самому до него добраться. Хотя.. Не думаю, что это сложно. Капитолийские женщины, вообще, достаточно простые в использовании - половина тренировочного центра тому доказательство. Ореана, Кашмира, Аурелия и еще с десяток, а может и пара десятков барышень менторского и эскортного поведения только и думают о том, как забраться в постель к победителю, независимо от того из какого он дистрикта. К радости последних, им за это не приходится платить, в отличие от покупательниц, которые и делают перепих на скорую руку бесплатным и таким желанным. От подавляющего большинства попросту тошнит и отвлечься по возвращению необходимо. Ну, а второй указывает куда ей самой нужно пойти. Здесь, конечно, уже я выгляжу великолепно, если мы говорим о направлении в сторону моего... Меня... Вы поняли. Так вот, я все еще не собираюсь идти на парад - на нем не будет совершенно ничего нового. Это для Эффи праздник первого раза, а мне он уже порядком поднадоел. Я не могу вспомнить, когда на нем произошло что-нибудь интересное и когда мои трибуты выглядели прилично. Стоит обратить внимание на то, что никто из двадцати четырех детей прилично не выглядит - все они похожи на разноцветных птенцов диковинной птицы, явно перестаравшейся с раскраской оперения. Но среди них есть те, кто больше нравится публике, а есть такие, что несколько лет подряд носят шахтерские робы. Господи, да даже у меня фантазии больше, чем у пигалиц, приставленных к нам каждый год. Сколько нужно ума, чтобы из года в год делать одно и тоже? Правильно, ума не нужно - все сделали до них.
Весь дельнейший треп я пропускаю мимо ушей - мне не только не интересно, но еще и скучно. С огромной долей вероятности могу сказать, что речь идет о манерах или расписании. Стеклянным взглядом смотрю на Эффи, но сквозь нее - ее лицо и так будет мелькать в поле зрения слишком часто - следующие несколько дней придется потерпеть и изрядно потрудиться, чтобы не перекрыть кислород этой почтенной особи капитолийского рода. Вспоминаю путь до Тренировочного и примерную последовательность торжеств. Если начать надираться сразу по приезду, то можно успеть упиться до парада и провести несколько часов в одиночестве и темноте своих апартаментов.
С этими мыслями я и покидаю автомобиль, остановившийся перед толпой журналистов и корреспондентов. Я не знаю видят ли они наш траурный вид или слышат ли провокационные высказывания, но мой средний палец правой руки, они успевают рассмотреть отлично. Пожалуй, есть плюсы в том, чтобы быть единственным ментором своего дистрикта - максимум провокаций и минимум санкций. А что они мне сделают? Убьют? Мне не жалко - вот честно. Сколько влезет. Заменить меня может только победивший трибут, а это здесь моветон. Да и, опять же, я буду только рад такому исходу событий. Смотреть на смерти детей бывших близких и знакомых - не доставляет мне никакого удовольствия, как и пристальные взгляды их родителей, на протяжении большей части года, проведенной в Деревне Победителей.

На парад мне идти приходится из-за трансляции, на которую меня буквально выгоняют из холла двенадцатого этажа, при этом отнимая бутылку хорошего такого виски. Поначалу сопротивляюсь, но вскоре, выругавшись, иду туда, где все группы подготовки уже ожидают места с табличками "Зарезервировано". Разумеется, рядом сидит Тринкет. Она переоделась или мне кажется? Впрочем, наплевать.Со стороны все выглядит очень эффектно - трибуты катаются по главной площади, Сноу следит за ними свысока, массовка ликует, наставники сидят с лицами полными надежд.
― Это просто кошмар какой-то.
- Привыкай, детка, это твоя работа, - лениво реагирую, закидывая руки за голову и вытягивая ноги, - Думала, что все будет по-твоему, да? Соболезную.
― На месте спонсоров я ни за что не поставила бы на них.
- Правда что ли? - подавив усмешку, я реагирую с опозданием. Мне нет особого дела до ее переживаний, кроме, пожалуй того, что они меня веселят, а смех, как известно, продлевает жизнь. Обидно, наверное, когда все в чем ты был уверен, оказывается полнейшей глупостью и разочарованием. Да, определенно это так. Интересно, как быстро она поймет, что в голодных Играх нет ничего прекрасного? А поймет ли?
- Чего не улыбаемся, а? Вас там что, не учили, что тянуть губы надо за всю команду? - плохая попытка поддержать разговор, но какая есть. Была бы моя воля, меня бы здесь не было и не приходилось бы давить из себя ненужные слова.
- Что там у нас дальше по программе? - отвлекаясь на короткое платьице сопровождающей третьего, отречено спрашиваю я. Ох уж эта столичная мода.